Сибирская Вандея. Судьба атамана Анненкова - [36]

Призываю население уезда немедленно внести все недоимки казенных сборов, сейчас же провести раскладку всех причитающихся с сельских обществ казенных, уездных, волостных и сельских сборов, взыскать таковые в двухнедельный срок и сдать полностью по назначению.

За неисполнение сего приказа и за нарушение порядка в присутственных местах, а также за оскорбление волостных и сельских должностных лиц и неисполнение их законных требований, виновники будут караться военными законами.

Командующий войсками Славгородского района

Атаман Анненков^{72}.

Приказ как приказ, ничего необычного, угроз и устрашений в нем нет. Спокойный, солидный тон. Звериное лицо Анненкова в нем не просматривается.

По данным следствия, в Черном Доле было расстреляно 10 человек, в Славгороде — 1667, а по уезду — 5667, количество же подвергнутых порке было в 4–5 раз больше. Порки и расстрелы, конечно, были, в том числе и со стороны анненковцев, однако количество жертв никто не считал и кем, на основании каких источников выведены эти цифры — неизвестно. Вменять такое количество убитых и поротых в вину только одному Анненкову некорректно. Хотя бы потому, что в район восстания его отряд прибыл тогда, когда оно солдатской дипломатией уже было прекращено, когда все эмоции и страсти уже улеглись, и зеленцовские отряды уже работали в селах по мобилизации, а пребывание отряда Анненкова в Славгороде и в его окрестностях было непродолжительным.

По воспоминаниям Ивана Илларионовича Романенко, на Черный Дол Анненков наложил контрибуцию в 500 000 рублей, на Новоплатово — 600 000 рублей, на Утянку — 800 000 рублей^{73}.

Насильственные действия белых в Славгороде вообще сильно преувеличены. Следует отметить, что повстанцы тоже не отличались гуманностью: только за один день они убили 82 офицера и 10 добровольцев. Можно только гадать, сколько бы было еще трупов, если бы продержались дольше!

Один из защитников Анненкова и Денисова — Борецкий — в пух и прах разнес статистику следствия и суда о жертвах среди жителей Черного Дола и Славгорода и фактически снял с Анненкова обвинение в массовом их уничтожении и масштабах насилия:

— Теребило говорит, что в Черном Доле убито 18 человек, а Цырюлько показывает — 22. По материалам Парфенова было убито 400 делегатов, а по показаниям Теребило — 87.

Вчера, — продолжает Борецкий, — я слушал речь государственного обвинителя, что в Славгороде и его районе убито 1667 человек, но, по показаниям Теребило, они были убиты в течение полутора месяцев. Но и этих жертв было бы значительно меньше, а может быть, и не было вовсе, если бы повстанцы не перебили в Славгороде офицерский отряд в количестве 82 человек, составлявший его гарнизон. Анненков пояснял суду, что этот факт явился основной причиной насилия белых над местным населением, что это была месть офицеров за погибших товарищей. Государственный обвинитель эту цифру не отвергал, но сам факт уничтожения гарнизона пытался смягчить, цинично поясняя, что повстанцы сначала убили 20 офицеров, но потом, при отступлении их вдоль железной дороги, они были окружены и тоже «частично пощипаны».

Выше уже говорилось о задачах, с которыми часть отряда Анненкова была направлена в Славгородский уезд. Пребывание его отряда здесь было кратковременным, так как его ожидал Семиреченский фронт, где дела у белых тоже не ладились. Поскольку с восстанием было покончено без него, Анненков принял участие в мобилизации. Когда число мобилизованных достигло 11 тысяч человек, а число изъятых винтовок достигло двух тысяч, Анненков доложил в Омск о выполнении задачи и получил распоряжение возвратиться к своим основным силам на станцию Татарск и продолжать выдвижение своего отряда на Семипалатинский фронт.

— Мои отряды, — показывает Анненков, — вернулись в Татарск, куда прибыл командир 2-го Степного корпуса Матковский[28], с которым я выехал в Семипалатинск. После, по его распоряжению, были переброшены в Семипалатинск все партизанские части.

Мятеж

Во второй половине XIX века в северном Семиречье, у подножия Джунгарского Алатау, возник ряд сел, основанных крестьянами, переселившимися сюда из центральных районов России в надежде найти свободные земли. Но свободных земель здесь уже не было: они уже давно была переданы в вечное пользование семиреченскому казачеству, поэтому переселенцы были вынуждены на тяжелых условиях арендовать землю у казаков и кулачества. Кабальные условия аренды, эксплуатация новоселов казачеством порождали их недовольство и вражду с ним.

Наиболее крупными из этих сел были Андреевское, Герасимовское, Глиновское, Колпаковское, Константиновское, Николаевское, Антоновское, Надеждинское, Петропавловское, Осиновское, Успенское и Черкасское[29]^{74}.

Население этих селений, по данным 1913 года, составляло 28 444 человека, из них 14 515 мужчин и 13 929 женщин. По селам оно распределялось следующим образом (см. таблицу).

Весть об отречении Государя в Семиречье встретили спокойно. «Документами зафиксирован только один случай открытого неприятия свержения самодержавия — со стороны небольшой группы саркандских[30] казаков во главе с атаманом Назаровым. Они были подвергнуты публичному осуждению, а первый войсковой съезд принял решение арестовать их как злостных реакционеров»