Сибирь научит. Как финский журналист прожил со своей семьей год в Якутии - [68]

Добывать воду изо льда легко. Мы втаскивали в дом один большой кусок зараз, клали его в бочку для воды, и там он за три дня таял. Таким образом мы собирались прожить до апреля – это не тяжелее, чем деревья таскать. Правда, некоторые льдины были такие большие, что, чтобы их унести, надо было их расколоть топором. Наш средний сын научился это делать очень ловко.

Кроме льда мы еще таскали горшки. В уличном туалете царила настоящая зима, и даже привезенные нами из Финляндии теплые сиденья не создавали особого кайфа при морозе ниже –40 градусов. Чтобы ходить по-маленькому, мы, как местные, купили себе большой горшок. Когда подступала нужда, мы ставили его в холодной прихожей, которую надо было предварительно закрыть, чтобы какой-нибудь гость не открыл случайно входную дверь в самый неудобный момент. Старшие дети храбро бегали на улицу по трескучим морозам, а вот наш трехлетний малыш, едва научившись ходить в туалет, вернулся снова на горшок. В туалете на улице была одна большая проблема: в отверстии медленно росла некая коричневая ледяная скульптура, которую мы не догадались срубить до того, как она стала большой и твердой, – теперь это было уже невозможно.

В избе тепла хватало на всю зиму. В Якутии дома часто приходится топить дровами, но в нашей деревне – газовое отопление. В углу неподвижно стояла уродливая газовая горелка, она нагревала воду, текущую по батареям, до нужной температуры, а наша бревенчатая изба, законопаченная мхом, очень хорошо держала тепло. И это удовольствие не такое и дорогое по финским меркам: за февраль за газ мы заплатили чуть больше 1500 рублей. Спальни располагались в плохо построенном крыле, из углов дуло, но тут даже в самый разгар якутской зимы было не холоднее, чем в нашем деревянном доме в Хельсинки, а тому полторы сотни лет.

С другой стороны, была бы обычная печка на дровах, отопление было бы гарантировано. В нашем доме из-за газа печь убрали. В случае прорыва на газопроводе к дымоходу надо было бы быстро приставить запасную угольную или дровяную буржуйку или достать где-нибудь электрообогреватели и теплопушки. Пару раз огонь в газовой печи потухал, но мы отделались только легким испугом. Газовщик приходил, проверил трубу и посоветовал скалывать лед на воздухозаборнике.

И хотя якуты научились жить в экстремальных условиях, это не означает, что они получают удовольствие от холода. В противовес зимним морозам они хотят отдыхать в нормальном теплом доме. Иногда в жилищах и общественных помещениях зимой могло быть до 30 градусов тепла. В детском саду бывало так невыносимо жарко, что дети бегали в одних футболках.

Нам повезло, во дворе у нас баня: там можно было помыться, потому что водопровода в доме не было. Операция та же, что на обычной финской даче: вначале воду нагревают в кастрюле, потом смешивают с холодной водой в тазу и выливают на себя, пока не смоется мыло. Правда, натопить нашу баню во время трескучих морозов была еще та работка. Нужно было много дров, а вода, когда ее брызгали на печь, поднимала ржавчину, да и пар вообще никакой. На уровне пола температура была ниже нуля, и в бане приходилось стоять в шлепках. Чтобы ногам было теплее, мы поставили на скамейку еще вторую скамейку и сидели на ней, как куры на насесте. Остывание происходило быстро – в раздевалке или на улице. Оставшуюся воду надо было немедленно заносить в дом, иначе она тут же замерзала. В бане подстерегали и другие опасности: жену один раз сильно ударило током от старинной розетки в раздевалке, но, к счастью, она выжила.

Холодная прихожая нашего дома стала естественным холодильником для хранения продуктов. А все, что мы оставили на сохранение снаружи, не выдержало сибирской зимы: клей на ботинках жены раскрошился, а металлические крепления на лыжах отломались.

И вот 8 декабря это наконец-то произошло. Спирт в уличном термометре упал в самый низ шкалы, на 50 градусов мороза. Безветренно. Лицо сжимало от мороза, но казалось, что утро было просто чуть холоднее, чем обычно. Из-под морозной дымки сияло якутское солнце, белое, как на флаге республики. Наш старший обрадовался: при температуре ниже –45 у начальных классов нет уроков, а при –50 школу вообще закрывают. А вот детский сад работал. По дороге, прикрыв лицо шерстяным платком, пастух, как ни в чем не бывало, скакал на работу. Народ выгонял коров на улицу, чтобы попили из проруби в пруду, – все как обычно, лошади стадом бродили по лугу, морды в инее вытаскивали из-под снега что-то съедобное.

Тепло одевшись, я топал в уличный туалет. Вопреки городской легенде, моча не застывает ледяной дугой. Тут, на якутском морозе, мы и другие клише проверили. Слюна тоже не замерзает при 50-градусном морозе, пока не коснется земли, если ее поймать на лету – плевок как плевок. Когда идешь в морозной дымке, не образуется коридор, и то, что можно услышать звуки за пять километров, – ерунда. Зато кипяток, если его выплеснуть в воздух, исчезает обещанным чудом настоящей зимы – кристаллами на земле.

Стереотипы о сибирской зиме, по крайней мере для нас, оправдались: было очень холодно. Для тех, кто обожает зиму, просто здорово, что не надо было беспокоиться, будет ли завтра мороз. Еще несколько месяцев точно будет! Он ни разу до начала марта не смягчился до –20 градусов. Да и вообще, 50-градусный мороз не щипал в два раза сильнее, чем 25-градусный, зато, как только температура поднималась хоть на пару градусов, погода казалась удивительно теплой.