Сибирь научит. Как финский журналист прожил со своей семьей год в Якутии - [131]

Мы поднялись по склону к участку выгоревшего леса, где развернулся настоящий палаточный лагерь: просторные тенты с печками, столовой палаткой и даже палаткой-баней. Лагерь рассчитан человек на пятнадцать. Новоприбывших встретил глава группы, пожилой мужчина по кличке Булка. Он владеет несколькими продуктовыми магазинами. Его немного смущало присутствие журналиста. Добыча костей мамонта – тема сложная. Где-то в Якутии в разборках искателей даже застрелили человека. Погибали люди и во время погружения, исчезали на арктических островах. В связи с этим глава Якутии приказал взять ситуацию под контроль. На практике это означало облавы по всей республике. Сбор костей в природе, в принципе, разрешен, но не все способы являются законными. «Лучше ты ничего не пиши про насосы», – попросил Булка.

Давно, примерно 15 000 лет назад, Северная Сибирь выглядела совершенно иначе.

Вместо лиственничного леса тут была равнина, поросшая травой, тундростепь. Зимы были еще холоднее нынешних, но зато лето было достаточно теплым для степной растительности. Тогда в Европе уже вовсю шел ледниковый период, а в Северной Сибири материк не заледенел. Реки приносили с собой тонкий слой почвы, которую ветер развеивал, делая из нее плодородный лёсс[64].

Тогда венцом природы был не человек, а дальний родственник слона – мамонт, который весил больше пяти тонн и достигал высоты более трех метров, в день он съедал сотни килограмм травы и цветов. За несколько тысячелетий мамонты приспособились к северному климату. Длинная шерсть, толстый слой жира, уши и хвост меньше, чем у слонов, чтобы снизить тепловые потери. В хоботе мамонта была своеобразная расширяющаяся муфта, которая позволяла согреть хобот в морозы. Размножались мамонты медленно, самка рожала раз в три-пять лет. Так они и выживали, но около 12 000 лет назад что-то произошло. Жизнь мамонтов стала сложнее, и в конце концов они и вовсе исчезли.

Долгое время кости мамонта просто собирали с земли, когда оттаивали берега рек и моря. На этой реке один мужчина тоже нашел бивень – прямо на поросшем травой откосе. Некоторые ныряют за бивнями на дно арктических озер и тундровых рек. Но о добыче бивней невозможно писать, не упомянув о насосах. Это единственное орудие, при помощи которого можно быстро пробиться к слою мерзлоты. Вечная мерзлота не поддается лопате, а если ее рубить или взрывать, то можно повредить кости.

Андрей, единственный в группе русский, установил насос, чтобы качать из реки воду. Шланг толстый, как у пожарников, конец он пристроил на стремянке, чтобы струя била прямо в берег. Насос работает сутки, постепенно образуется отверстие. В день можно продвинуться примерно на десять метров. Затем определяют нужную высоту и направление: вверх или вниз. Андрей говорит, что очень важно следить за цветом почвы. «Внизу – синяя глина, выше – уровень травы, по которому ходили мамонты», – пояснил он.

В использовании насосов есть одно «но». Это запрещено. Штраф за такую деятельность – всего 1000 рублей, но чиновники могут конфисковать насос и транспорт. А это уже несколько тысяч, даже десятки тысяч евро.

Вымывание почвы плохо сказывается на окружающей среде. Берега обваливаются, реки мутнеют. Правда, это точечный, временный и незначительный вред по сравнению, например, с добычей нефти, золота или алмазов. Да и от наводнения водоемы загрязняются сильнее, чем от работы нескольких насосов. Так по крайней мере считают ребята из лагеря.

Ветеран реки – седоволосый мужчина по имени Иннокентий. Он надел длинный грязный плащ и пошел показывать нам свои достижения. Рядом с берегом – дыра, маленькая, частично осыпавшаяся, нам пришлось ползти. Вскоре перед нами открылись своды высотой в несколько метров и извилистые коридоры со стенами, покрытыми льдом, кое-где просвечивал дневной свет. Иннокентий вошел по колено в мутную грязь и указал карманным фонариком на стены. То тут, то там выступали отмытые добела кости, самые красивые были похожи на кораллы. Чтобы что-то найти в этой глине, надо иметь наметанный глаз. Бывает, из земли торчит лишь маленький кусочек бивня.

В этом году Иннокентий нашел бивень только одного мамонтенка, девятикилограммовый, он уже продан. Однако Иннокентий занимается раскопками не только ради денег. Он показал нам челюсть молодого мамонта, которую он откопал пару дней назад. В ней сохранились все шесть коренных зубов, похожих на жернова с волнистыми полосами. Иннокентия вполне можно назвать палеонтологом-любителем. Палеонтология – наука, которая изучает доисторическую жизнь.

На реку приехал и настоящий ученый, младший сотрудник Лаборатории исследования мамонтовой фауны Академии наук Республики Саха. Станислав Колесов кроме этого еще увлекается игрой на блокфлейте и пишет диссертацию о бизонах. Сибирские бизоны исчезли примерно тогда же, когда и мамонты, и сохранились лишь в Северной Америке, куда попали по «мосту» суши на месте сегодняшнего Берингова пролива. Мы с Колесовым зашли в пещеру и заметили, что от свода отвалился кусок волосатой шкуры и другие останки бизона. Из стены рядом торчал рог. Когда Колесов начал его вытаскивать, вылез полноценный череп с зубами.