Сибирь 2028. Армагеддон - [9]

Я плохо помнил, как карабкался на насыпь над заваленным тоннелем, куда-то брел – мимо остова гостиницы «Сибирь», горки кирпичей, оставшейся от знаменитого театра «Красный факел». Снова трупы, дезориентированные люди. Никаких спасателей, никаких карет «скорой помощи»… Над привокзальной площадью висел густой смог. Вокзал «Новосибирск-Главный» горел, как промасленная ветошь. Высотная гостиница, благополучно стоявшая с 1973 года, рухнула на пятиэтажку, в которой я жил с Маринкой в небольшой двухкомнатной квартире… И вновь я ползал по обломкам, глотая слезы, не верил, что это со мной, здесь и сейчас. Вокруг меня копошились уцелевшие горожане, но я никого не замечал. Тупо сидел на обломках, таращась в одну точку. Разбирать завалы было некому, да и нечем. Помощь не пришла. Огромный город, раскинувшийся по берегам Оби, был полностью разрушен. Кто-то горько пошутил в эти часы, мол, единственный положительный момент в случившемся – теряет смысл вопрос: где взять деньги и чем платить за ипотеку?

Временами разражались афтершоки, и падало все, что еще не упало. Потом вроде стихло. Но на этом катаклизм не закончился. От удара подземной стихии раскололась дамба плотины Новосибирской ГЭС, и воды Обского водохранилища двинулись на город! Не сказать, что они достигли его в одночасье и затопили всё, но радости событие не добавило. Правобережная часть несколько дней напоминала Венецию, потом все прошло. Никто не смог бы аргументированно объяснить, куда подевалась вода – судя по всему, в результате катаклизма верхние слои земной коры стали своеобразной губкой за счет образовавшихся провалов и полостей, в них и канули воды Обского моря, оставив после себя гнилостную вонь. И с руслом великой сибирской реки стали твориться чудеса. А на третий день Западно-Сибирскую равнину затянуло дымом и завалило вулканическим пеплом. Атмосфера насытилась этой гадостью, и дым воцарился над землей на многие годы…

Многие впоследствии задавались вопросом: что произошло? В какой степени пострадала планета? Судя по отсутствию спасателей и молчанию эфира, накрыло ВСЁ. Природа сделала то, что не смогли сделать политики и разогнавшийся технический прогресс. Причем Сибири еще повезло. Связи не осталось НИКАКОЙ. Ни сотовой, ни проводной, ни Интернета. Я смутно помнил, как после памятного «Дня Города» я и несколько десятков выживших ютились в уцелевшем помещении Дворца культуры железнодорожников. Там имелся кружок радиолюбителей. Какой-то умелец всеми днями крутил ручку настройки допотопного приемника, слал в эфир позывные, выстукивал «точки-тире». Временами нарывался на сигналы SOS, на призывы о помощи – из Америки, из Европы, из Австралии. Пару раз «дозвонился» до Москвы, но вскоре и эта ниточка оборвалась. Картина складывалась примерно следующая. Геофизики предупреждали: Земля вошла в стадию повышенной сейсмической активности, шансы глобальной катастрофы невелики, но есть. По закону подлости – если неприятность может случиться, значит, тому и быть… Серия мощных землетрясений, сопровождающаяся извержениями вулканов, накрыла планету практически одновременно. Атака стихии была настолько мощной, что произошел всемирный потоп, часть материков ушла под воду, а там, где многие тысячелетия плескался океан, выросли горные массивы. Земная ось сместилась. Разрушались плотины на крупных реках – даже в глубинных частях материков – смывало целые города (после того как они уже разрушились и сгорели). Перестали охлаждаться атомные реакторы электростанций – даже там, где сработала защита и выдержали стены. Начались десятки неуправляемых ядерных реакций. Сеть локальных «чернобылей» накрыла планету. Тонны радиоактивных элементов взмыли в атмосферу, во многих районах земного шара началась ядерная зима. Одновременно пробудились супервулканы, атмосфера насытилась огромным количеством пыли, пепла от масштабных пожарищ и извержений. В Сибири атомных станций не было, и до вулканов было далековато (за исключением камчатских), поэтому здесь еще можно было жить и дышать. И отрадный момент, что ужас разразился летом, а не в разгар трескучей сибирской зимы…

Трудно сказать, сколько выжило людей. По моим представлениям, каждый шестой или седьмой. Множество раненых, искалеченных – большинство из них гибло, не получив квалифицированной медицинской помощи. Тысячами умирали слабые пенсионеры, дети. В дыму загибались аллергики. Оставались сильные и выносливые. Государства больше не было, выжившие чиновники самоустранились от дел. Проблем с продуктами пока не возникало – люди тоннами выносили съестное со складов, из многочисленных супер– и гипермаркетов. Уже вспыхивали драки за добычу, перестрелки, поножовщина. Сколачивались банды, бесчинствовали мародеры. Даже законопослушные граждане, чтобы выжить, были вынуждены примыкать к преступным группировкам. Смрадный запах царил на улицах, кишели бактерии, вызывая эпидемии. Трупы не вывозили – некому было этим заняться, – и тела разлагались, служа источниками смертельных болезней. За считаные недели в разрушенном городе воцарились анархия и террор. Уголовники и прочая маргинальная мразь правили бал. Полиции больше не было – полицейские сами сбивались в банды. Прошел слушок, что выживший губернатор Турченко собирает вокруг себя людей, организует что-то вроде коммуны – для тех, кто не потерял надежды жить нормальной жизнью и восстановить хотя бы часть утраченного. Слухи не были лишены оснований. Как, впрочем, и последующие – о том, что хорошо оснащенная банда атаковала позиции людей губернатора на площади Свердлова у здания областного правительства, уничтожила мужчин, разогнала детей, а женщин увела с собой. С тех пор я не припомню, чтобы в центральной части города кто-то пытался наладить мирную жизнь. Несколько раз какие-то умалишенные атаковали развалины ДКЖ, где мы жили с двумя десятками несчастных. У одного из этих недоумков я отобрал АКСУ (явно разгромили отделение полиции), положил троих, остальные откатились, но затишье продлилось недолго. Центр города превращался в бурлящую криминальную клоаку – соперничали банды, лилась кровь, царило насилие. «Перебирайтесь на левый берег, – посоветовал на смертном одре раненный в живот начальник дорожного конструкторского бюро при железной дороге. – Там не было наводнения – левый берег поднят относительно правого – значит, меньше причин для эпидемий. И вряд ли там идет такая дележка территории…»