Сиамская овчарка - [3]

— Шла бы ты змей кормить, — откликнулась наконец тётя Маруся. — На платье ещё заработать надо.

Ушла Тамара, нет её и нет.

Тётя Маруся и говорит Рите:

— Я уже своих птиц обиходила, тебе подсоблю. Иди, Рита, Томку проведай, может, надо что.

Видит Рита, возле Тамары люди собрались. Сразу поняла — укусили! Подошла ближе, а Томка улыбается, как экскурсовод Ида Дмитриевна, только вместо указки пальцем в стекло террариума тычет.

— Это удав, и покормить его, граждане, гиблое дело. Поросёнка сожрать ему нипочём. Оленя — тоже.

— А рога? — спросил мужчина, записывающий Томкину речь в блокнот.

— Откусывает! — авторитетно заявила Тамара и поглядела, успел ли записать спрашивающий.

— Вы к нему входите?

— Мой подопечный, — скромно опустив глаза, призналась Тамара.

Рита подошла к ней и тихонько спросила:

— Том, ты чего?

— Погоди! Дай людям объясню, — отвела её рукой Тамара.

Рита опять подошла и шепчет:

— У нас питон, а ты… удав! Рога откусывает! Он кролика небольшого и то с трудом глотает.

— Интереснее же так, дура. Нет у тебя к людям жалости, — зашептала в ответ Тамара, — они же деньги за интерес платят.

На полную любви и сострадания к людям Тамару Рита не обиделась и всё же спросила:

— Покормила хоть?

— Не мешай, — громко сказала Тамара, — с мыслей сбиваешь.

Тут и публика на Риту зашикала.

— Вот гадюка… — опять вдохновилась Тамара, указывая на веретеницу.

«Гадюки в другом террариуме», — мысленно подсказала Рита, уже не смея сказать вслух.

— Вредная тварь, — ораторствовала Тамара. — Я, как в деревню приезжаю, по землянику не хожу. Бабы говорят: под каждым кустом по такой гадине лежит.

— И никто за земляникой не ходит? — не выдержала Рита.

— Трёхлитровый бидон у нас мало считается… Мамоньки! — тихо сказала Тамара. — Они ж меня дурачили. Знают, как я змей боюсь.

Все засмеялись, а один старичок подошёл, слёзы от смеха вытирает и спрашивает:

— Товарищ экскурсовод, скажите ваше имя и отчество. Хочу благодарность написать.

— Просто скажите: Тома, что у змей работает.

Только публика разошлась, Тамара, ласково глядя на Риту, просит:

— Не говори, что не кормлены. Ладно?

— Сдохнут! — испугалась Рита.

— Что ты, — убеждённо зашептала Тамара, — эту тварь на куски поруби, она сама сложится и выживет.

Тётя Маруся, недолго вглядываясь в Ритино лицо, спросила:

— Что, сетка порвалась и опять кондор вылетел?

— Нет, — избегая тёти Марусиного взгляда, ответила Рита.

— Может, страусёнок заболел? — И, не дождавшись ответа, тётя Маруся пошла осматривать птичьи жилища.

— Ты совсем врать не умеешь, — посочувствовала Рите Тамара.

Утром Рита, придя на работу, достала из сумочки лист бумаги.

— Хотите прочитаю? — спросила она, краснея.

— Ну, давай, — согласилась Тамара, надевая рабочий халат.

— Прочитай, детка, — сказала тётя Маруся, усаживаясь на табуретку.

— Ну, вот, — начала Рита, ёжась и переминаясь с ноги на ногу. — «Вы-ли вол-ки». Нет. Не так, — запнулась Рита и начала читать быстро-быстро: — «Тонко, неуверенно завыли шакалы. На последней чистой ноте присоединили к ним свой голос волки. Свободная как воля шла в светлеющее небо их песня».

— Ты с выражением читай, Риточка, — попросила тётя Маруся.

— Я другое прочитаю.

Голос у Риты задрожал, но лицо стало спокойным.

— «За стеклом террариума, разогретые лампочкой, играли кобры. Они то сходились, переплетаясь шеями, то расползались, глядя друг на друга немигающими глазами.

Я люблю змей. Они теплеют от солнца. И хотя от них уходит всё живое, я знаю, сколько в них гордости и благородства.

Зажатая в тупик кобра, вместо того чтобы броситься на врага, укусить, проползти мимо его ног и уйти, поднимается, раскрывает капюшон, громко шипит:

— Уйди, я страшна! Уйди, я смерть! Мой сан не позволяет уползать от тебя…»

Рита взглянула на Тамару и осеклась.

Тётя Маруся вытирала слёзы кончиками пальцев и, всхлипывая, ушла.

— А ты — подлая! — сказала Тамара. — С виду только добренькая. Если неграмотная я, так будто и намёков ваших не понимаю?

Тамара начала говорить тихо, а потом всё громче и громче.

— Нет, чтоб прямо сказать: накорми змей, и всё. А то: «во-ют вол-ки»! Уйди, я гордая!

Тамара уже кричала:

— Думаешь, правда боюсь? Да нисколечки! — И, схватив Риту за руку, повела за собой.

Подойдя к змеятнику, они услышали:

— Не шипи ты, глупая, сейчас водички налью, а после покушаешь, не сердись.

Тамара отпустила Ритину руку, и они вдвоём, стоя на месте, где обычно стоит публика, смотрели, как из носика чайника в поилку гюрзы льётся вода.

— А чего это она в мою работу лезет? — спросила Тамара и пошла к тёте Марусе. А Рита подошла к большой банке с надписью: «Сколопендра гигантская. Смертельно ядовита!» и стала смотреть на эту рыжую, длинную, членистую тварь с множеством ног.

Перебарывая отвращение, Рита разглядывала её огромные челюсти и пыталась найти те слова, которые заставили бы полюбить эту тварь тоже.

Аист Журка

Два года назад, в августе, обессиленный аист приземлился на площади маленького города Остров. Он был похож на старую, изорванную тряпку. В какую беду попала птица, никто не знал.

Вот таким его взяли ребята клуба юных натуралистов. Почти два месяца не вставал аист на ноги. Да как ему встать: лежит, крылья мятые, ноги распухли, клюв раскрыт, а глаза пеленой затянуты. Каждое утро дети подходили к нему, затаив дыхание: «Журка, жив ли ты?»