Si vis pacem parabellum - [40]

— Женщин, которые всегда правы, вместо благодарности почему-то постоянно хочется задушить… но то, что она сказала, мы проверим. Мы обязаны это сделать! — хрустнувший в руке карандаш прозвучал как выстрел. — Объявить учебную тревогу недолго, подождем до субботы. Мимо таких фактов, мы проходить не имеем права. Армия, которая спит, а не охраняет мирный сон советских граждан, нам не нужна. И командиры такие нам не нужны. Вы свободны, товарищ Артузов. Бумаги я просмотрю позже. Если мне понадобятся официальные представления от вашего ведомства, вам сообщат.

— Слушаюсь.

Оставшись один, он еще долго ходил по кабинету, то вытаскивая из кармана трубку, то засовывая ее обратно. Нарисованная картина спящей страны беззащитной перед внезапным нападением, тысячи заснувших на своих ответственных постах, где они под страхом трибунала обязаны не сомкнуть глаз, поражала своей нереальной правдоподобностью.

Сталин вдруг пронял, что он, давно поставивший свои эмоции на службу делу и не принимающий ни одного решения без глубокого, всестороннего анализа со специалистами, просто не знает что делать, если сказанное окажется близким к реальности. Пространство его власти съежилось до размера кабинета, за окнами которого жизнь текла по каким-то своим законам, которые не хотели помещаться и постоянно вылезали за рамки картины мира созданной в голове.

— Ничего. Двадцать шестого я буду знать правду. И если это была глупая шутка, тебе это дорого обойдется зазнавшаяся девчонка! Несмотря на все твои заслуги и предсказания.

Очередной карандаш треснул в его пальцах. Пробормотав себе под нос что-то на родном языке, Сталин выбросил обломки в корзину.

* * *

Двадцать пятого июня, в субботу, товарищ Тимошенко и товарищ Берия получили телефонограммы явится в Кремль, в кабинет товарища Сталина. Товарищу Берия в 19–45, а товарищу Тимошенко в 22–45.

— Вы, товарищ Берия, сейчас отдадите приказ своим сотрудникам, чтоб немедленно отключили телефонную связь во всех воинских частях и соединениях РККА И ВМФ на западной границе СССР. Это должно быть сделано до 23–00. В 23–00, нарком обороны объявит с помощью доступных ему радиосредств учебную тревогу на западной границе. Понаблюдайте за его действиями и действиями сотрудников Генштаба. Силами областных и районных отделов НКВД проведите проверку выполнения приказа наркома обороны во всех названных штабах и частях РККА по состоянию на 4-00, нет лучше по состоянию на 3-30 26 июня 1938 года. Вам следует силами НКВД провести объективный анализ полученных в ходе проверки данных и доложить мне результаты не позже 23–00 того же дня. Повторяю, я хочу знать объективную картину, какой бы она ни оказалась. Вы правильно поняли меня, товарищ Берия? — его глаза сверкнули желтым огнем, когда он посмотрел в круглые очки наркома внутренних дел.

— Так точно, товарищ Сталин!

— Если нет вопросов, приступайте к выполнению поставленной задачи.

— Слушаюсь, товарищ Сталин!

Через три часа в тот же кабинет зашел нарком обороны.

— Я вызвал вас товарищ Тимошенко, чтоб проверить боеготовность Красной Армии и Военно-морского Флота. Вы, сейчас, в 23–00, объявите учебную боевую тревогу во всех частях и соединениях РККА и ВМФ расположенных на западной границе СССР от Черного до Балтийского моря. Имейте ввиду, что диверсанты противника обрезали телефонную связь. Можете приступать к выполнению поставленной задачи. Ваши действия будут контролировать сотрудники НКВД, но мешать вам не будут. Это нужно, как любят выражаться товарищи ученые, для чистоты эксперимента.

— Есть! — ошарашенный нарком обороны вышел за дверь.

Через сутки они уже втроем снова встретились в том же кабинете. О результатах проверки докладывал товарищ Берия. Через час он закончил свой доклад и вытер платком мелкую испарину покрывшую его лоб. Озвученные результаты могли вызвать преждевременную кончину очень многих, в том числе и докладчика. В конце концов, НКВД отвечает за все, и то, что об этом Хозяину доложил кто-то другой, — «Артузов, кто еще?!», это был непростительный прокол. И только потому, что он боялся наличия у Сталина данных поданных загадочной службой внешней разведки, (которую никто не видит, но она знает обо всем) Берия не приукрасил полученные результаты.

Сталин долго молча ходил по кабинету, в котором сидели двое побледневших наркома.

— Спасибо вам, товарищ Берия. Сделайте несколько копий вашего доклада и полученных вами данных по результатам устроенных проверок. Один экземпляр для меня, второй, для товарища Тимошенко. Пока что, я скажу вам только одно. Армия, которую на протяжении пяти часов не может поднять на ноги нарком обороны, нашей стране не нужна. Товарищ Тимошенко, пока вы еще продолжаете исполнять обязанности наркома обороны, мы ждем от вас развернутого плана действий по исправлению сложившейся ситуации. Мы хотели бы увидеть в нем ваш взгляд на проблему не с точки зрения связи и использования раций, а с точки зрения недопустимой расхлябанности, пьянства и безалаберности командиров РККА. Проведенная проверка свидетельствует, что этим на сегодняшний день страдает большая часть командиров. Но нам хочется верить, что нам не придется применять по отношению к ним всю строгость пролетарского правосудия и мер, предусмотренных военным трибуналом. Впрочем, это будет зависеть только от них. Партия хочет видеть от вас, товарищ Тимошенко, внедренную в войска систему объективной оценки работы командиров в зависимости от результатов демонстрируемых их частями и подразделениями. Систему отсева из армии людей неспособных ежедневно, добросовестно трудиться до седьмого пота! Надеюсь, вы еще не забыли, что это означает. От вас, товарищ Берия, я жду плана работ со стороны НКВД по исправлению ситуации. Я, со своей стороны, подумаю, чем наша партия сможет помочь РККА. Жду вас у себя с подготовленными планами работ через три дня.