Мой рассказ ребятам очень понравился. Я решил испытать болас и для этого выбрал далеко стоящее дерево. Бросок удался, веревка с ядром плотно обвила ствол. Мальчики тоже захотели проверить свою меткость. Я раздал метательные ядра. Фриц, как старший, метал первым и после нескольких бросков все-таки добился успеха. Конечно, он был самым ловким из братьев, самым физически сильным и мыслил уже по-взрослому.
Воскресный день прошел удачно.
Проснувшись рано утром, я заметил с высоты нашего Воздушного замка, что море волнуется, а ветерок все крепчает. Как тут было не порадоваться, что мы сейчас на суше, в Соколином Гнезде, и хлопочем по хозяйству. Быть может, для настоящих мореплавателей свежий ветер — ничто, но для нас он подобен шторму. Слава Богу, что мы не на море, не на разбитом корабле.
Угнетало только положение с саженцами фруктовых деревьев: они увядали и засыхали. Следовало в первую очередь заняться ими, поэтому намеченный ранее поход в тыквенный лесок пришлось отложить.
Все вместе взялись закапывать деревья, трудились быстро и дружно. Мысли о предстоящем походе за тыквами удесятерили силы ребятишек. Работу закончили раньше, чем предполагали.
На следующий день встали с восходом солнца — радостные и возбужденные. Позавтракали и стали спешно готовиться к экспедиции. Ослу, запряженному в телегу, сегодня отводилась первостепенная роль: тащить назад не только тыквенную посуду, но и тех, кто послабее и кто устанет в дороге. Пока же вислоухого загрузили съестными припасами, порохом и свинцом. По обычаю, шествие возглавил Турок. За ним шли мальчики, одетые как настоящие охотники, далее следовали мы с матушкой, а совсем позади уныло плелась Билли с Щелкунчиком на спине. Я взял с собой двухстволку, один ее ствол, заряженный патронами с дробью, предназначался для охоты на пернатую дичь, другой, заряженный свинцовыми пулями, — для защиты.
Наконец мы тронулись в путь. Наше семейство покинуло Соколиное Гнездо в добром расположении духа. Обогнув Фламинговое болотце, мы вскоре оказались в столь восхитительной местности, что я даже не берусь ее описать. Казалось, что она создана для того, чтобы ею любоваться.
В поисках приключений, обуреваемый охотничьим азартом, Фриц, позвав Турка, отошел в сторону и скрылся в высокой траве. Вскоре послышался лай собаки, выстрел, и мы увидели большую птицу. Она вдруг поднялась на своих сильных ногах и побежала. Турок как бешеный помчался вдогонку; Фриц с криками, тяжело дыша, побежал вслед; внимательная Билли, оценив ситуацию, вмиг сбросив ненавистного всадника, включилась в охоту — молнией понеслась наперерез, схватила беглянку и не отпускала, пока не подоспел Фриц.
Раненая птица, в отличие от фламинго, у которого и ноги, и клюв слабые, была непомерно большая, сильная, с крутыми ляжками; защищаясь, она умело била, метко и больно. Фриц кружил на месте боя, не зная, что предпринять; даже не знающий страха Турок, получив пару пинков, отошел в сторонку — то ли голова у бедняги закружилась, то ли он порядком испугался.
Все ждали меня, надеясь на помощь и совет. Но высокая трава и тяжелое охотничье снаряжение мешали быстрому продвижению вперед. Подойдя к месту боя, я обрадовался — в траве передо мной лежала… дрофа! Да еще самка!
Чтобы ни в коем случае не причинить ей вреда, я поступил следующим образом: улучив момент, набросил строптивице на голову носовой платок, который достал из кармана. Затем, отогнав Билли, приготовил петлю из крепкого шпагата и перетянул ею ноги дрофы, сложил два ее крыла вдоль тела и обвязал вокруг веревкой. Конечно, все это было совсем не просто, мне тоже досталось от воинственной птицы, но все же я сумел усмирить ее и подготовить к перевозке. Казалось, удача вновь сопутствовала нам.
Я уже строил планы насчет дрофиной фермы, когда мы вместе с пленницей возвращались к нашему семейству. Завидев нас, отдыхавшие Эрнст и Жак сразу вскочили и закричали в один голос:
— Ой, красивая какая!
— Ваша правда, — согласился я.
Привязав добычу к повозке, мы пошли дальше к Обезьяньему леску. Конечно же Фрицу пришлось повторить для матушки и любопытных братьев рассказ о том трагикомическом событии, после которого, собственно, лесок и получил это название.
Рассказ брата не заинтересовал только Эрнста. Отойдя в сторонку, он с удивлением рассматривал окружающие деревья; потом, облюбовав одну из кокосовых пальм, лег под ней, восхищенно провел взглядом по высокому и стройному стволу и вдруг заметил свисающие под кроной великолепные гроздья кокосовых орехов. Мальчик почему-то растрогался до слез. Я незаметно подошел к нему сзади и рад был видеть проявление чувств у сына. Но тут Эрнст воскликнул — громко, трагическим голосом:
— Ух как высоко, страшно высоко!
— Что, видит око, да зуб неймет? Ты, наверное, хотел бы, чтобы они падали прямо тебе в рот? — пошутил я.
— Подумаешь, орехи! Эка невидаль! — изрек маленький хитрец. — Грызть их — только зубы портить.
Не успел он вымолвить эти слова, как с высоты прямо перед ним упал в траву один огромный орех; ошеломленный Эрнст едва отпрыгнул в сторону. Не успел он перевести дух, как с чудного дерева упал второй орех.
