— Не беспокойся, дорогая жена! — сказал я. — Никто не собирается нюхать табак. Привычка эта, как мне кажется, смехотворная и дурная. Но терка для растирания табака поможет получить… свежий хлеб! Здесь, на острове! Не отметай с порога то, что на первый взгляд выглядит бесполезным.
— Ладно, — согласилась она, — не мне судить, что общего у табачной терки с хорошим свежевыпеченным хлебом. Да, между прочим, а где печка?
— Ее заменят железные пластины, скоро сама увидишь, — заметил я. — Только заранее предупреждаю: хлеб будем выпекать не круглой формы, а плоской, в виде лепешки. Давайте, не откладывая дела в долгий ящик, попробуем найденные Эрнстом корни. Может, успеем до захода солнца побаловаться свежей выпечкой. Нужен мешок из парусины. Займись, жена, шитьем.
Матушка беспрекословно принялась выполнять мою просьбу. Но прежде поставила на огонь привезенный медный котел, чтобы отварить картофель на случай, если опыт с выпечкой хлеба закончится провалом. Я расстелил на земле большой кусок парусины и попросил сыновей помогать мне. Дал каждому по терке и по пучку корней маниока, которые матушка предварительно хорошенько промыла. По моей команде мальчики начали бойко тереть; на парусину падало нечто вроде влажных опилок, разумеется, малопривлекательных на вид. Однако ребята работали с огоньком и не без удовольствия.
Наконец Эрнст не без ехидства заметил:
— Так-так, хорошенькую еду из отрубей получим! Неужели из этакого месива будет выпекаться хлеб?!
А Жак добавил:
— Впервые слышу, чтобы из репы хлеб выпекали! И пахнет не особенно привлекательно.
— Господа критиканы, в мире нет совершенства! — воскликнул я. — Но маниок, который вы сейчас держите в руках, составляет основную пищу туземного населения американских тропиков, и, как говорят, многие из проживающих там европейцев хлебу из зерновых культур нередко предпочитают именно такой хлеб. Между прочим, существует много разновидностей маниока. Некоторые растут и созревают быстро, другие развиваются медленнее, а есть и такие, которые дают пригодные для употребления корни только на втором году жизни. Первые две разновидности считаются ядовитыми, если есть их сырыми; третья съедобна в любом виде, но зато она менее урожайна.
— Вот, вот, только этого и не хватало! — возмутился Жак. — Заранее благодарствую за хлеб-отраву! Мы же не знаем, какие наши корни, съедобные или несъедобные?
— Кажется, — сказал я, — нам снова повезло. Съедобный маниок растет кустиком и, значит, походит на наш, тогда как два других его ближайших родственника напоминают лозу.
— Но для чего тогда они, отец? — спросил Эрнст.
— Понимаешь, у ядовитого маниока, — помнил я, — вреден только сок, сухая же мякоть полезна и очень питательна. Но осторожность никогда не мешает, поэтому прежде чем отведать нашу лепешку, давайте дадим ее на пробу курам и обезьянке. Останутся они целыми и невредимыми, значит, и нам вреда не будет.
Ребята согласились с моими доводами и снова принялись усердно тереть, так как за разговорами мы забыли о выполнении основного задания.
После обработки всех корней на парусине образовалась приличная горка размолотого маниока. Матушка уже сшила мешок, и мы наполнили его маниоковой массой, хорошо утрамбовали и крепко-накрепко завязали, чтобы отовсюду сочился сок. Но чтобы по-настоящему отдавить, конечно, нужен был пресс или нечто вроде него. Я высмотрел длинный, прямой, крепкий сучок на дереве, отпилил его, очистил и обработал соответственно. Потом на одном из нижних корней нашего дерева постелил доски, на них положил мешок, сверху снова доски, а поперек — сучок дерева, одним концом упиравшийся в корень дерева, а другим — в мешок. Пригодились имевшиеся у нас предметы из свинца; мешок оказался крепко зажатым, и маниоковый сок струйками потек на землю.
— Потрясающе придумано, и как просто! — восхитился Фриц.
— Но скажи, — засомневалась матушка, — не много ли это для одной выпечки? Похоже, завтра будем целый день заниматься выпечкой хлеба?!
— Ни в коем случае! — заверил ее я. — Хорошо высушенную муку можно загрузить в бочки и хранить годами. Кроме того, тебе нечего беспокоиться об излишках. Сухая масса под воздействием теплоты настолько сжимается, что для изготовления одной тонкой лепешки требуется довольно много муки.
— Отец, давай сейчас испечем один хлебец! — попросил Фриц. — Смотри, из мешка уже не капает, и земля сухая.
— Да, — согласился я, — но человек обязан научиться управлять своими чувствами. Предлагаю выпечь сегодня небольшую лепешку и дать на пробу курам и обезьянке. Если им понравится, запустим в производство хлебопекарню.
Мы развязали мешок, взяли несколько пригоршней сухой муки, остальную хорошо перемешали, разрыхлили палочкой и снова поставили под пресс. Потом одну железную пластину круглой, слегка выпуклой формы положили на камни, возвышавшиеся над угольями, и высыпали на нее муку и разровняли деревянной лопаточкой; когда лепешка подрумянилась снизу, мы перевернули ее на другую сторону.
— Ух ты, пахнет неплохо, — мечтательно произнес Эрнст. — Жаль, что сегодня не удастся отведать теплого хлебца!
— Чур, я! — воскликнул Жак. — Я и Франц готовы попробовать!
