Швейцарский Робинзон - [3]

— Вот чему мы научились у господ полинезийцев,[3] — сказал я, когда чудо-юдо корабль был готов к отплытию, — ведь это на их лодках устанавливаются подобные балансиры. Теперь, думаю, наш кораблик сослужит нам такую же верную службу, как полинезийцам — их катамараны.[4]

— Как ты сказал? — радостно воскликнул Жак, и даже Франц громко рассмеялся. — Катамаран! Вот здорово! Значит, мы выстроили нечто туземное! Катамаран! Только так и буду называть теперь наше суденышко.

Далее дело оставалось за малым: хорошенько прикинуть, каким путем выбраться из чрева тонущего корабля в открытое море. Я взобрался на борт катамарана и направил его носовой частью в пролом, образовавшийся при крушении и служивший как бы воротами для выхода в море. Потом отпилил и обрубил справа и слева доски, балки и все прочее, препятствовавшее продвижению вперед; когда и с этим было покончено, мы занялись поиском весел для предстоящего плавания.

За сборами, приготовлениями, проверками время прошло незаметно. За невозможностью до наступления ночи выбраться отсюда, решено было, хотя и без особого энтузиазма, провести еще одну ночь на корабле, который мог вот-вот развалиться. Впервые за весь день мы по-настоящему хорошо поели, поскольку работали как одержимые, и легли спать со спокойной душой, надеясь, что благодатный сон восстановит наши силы.

Поднялись мы в хорошем настроении ни свет ни заря, наспех перекусили и вновь принялись за работу.

— Нужно сначала накормить-напоить скотину и оставить припасы на несколько дней, — сказал я. — Если сами спасемся, быть может, и скотину спасем. А теперь готовьтесь к отплытию. Брать с собой только самое необходимое!

По моему разумению, к числу предметов первой необходимости следовало отнести: бочонок с порохом, три ружья для охоты на птиц, три охотничьих ружья большого калибра, как можно больше свинца и дроби, несколько седельных и несколько более внушительных пистолетов с соответствующими пулями. Жена и дети получили по ягдташу[5] сбежавших господ офицеров. Еще был взят ящик с мясными кубиками, ящик с сухарями отменного качества, чугунок, однозвенное удилище, а также бочонок с гвоздями, молотками, клещами, пилами, топорами, буравами… Не забыли и парусину для палатки. Каждый принес, однако, больше, чем я предполагал, и снова пришлось отбирать самое потребное.

Наступила пора отчаливать, но вдруг послышалось призывное кукареканье петухов, о которых мы и думать забыли. Они как бы прощались с нами. Я предложил взять их с собой да еще прихватить гусей, уток и голубей, сказав: «Если не мы их, так, возможно, они нас прокормят».

Предложение было принято единогласно. Десять кур, одного старого и одного молодого петуха впихнули в одну полубочку и наспех соорудили из палочек решетку. Остальную птицу выпустили на свободу: по воде или воздуху она сама найдет дорогу к берегу.

Ждали матушку, руководившую погрузкой. Наконец она пришла, держа в руках довольно большой мешок.

— Здесь все мое богатство. — С этими словами она бросила свою поклажу в ту полубочку, где находился наш меньшенький, чтобы, как я полагаю, ему удобней было сидеть.

В самую переднюю полубочку вошла моя жена, сердечная, набожная женщина, примерная супруга и мать. Во вторую сел Франц, добрый по натуре ребенок, но немного вспыльчивый, ему не было пока и десяти лет. В третьей стоял Фриц, живой, добродушный юноша шестнадцати лет. В четвертой лежали боеприпасы, парусина и сидели куры; в пятой находилось продовольствие; в шестой был Якоб, или, как мы его называли, Жак, легкомысленный, но услужливый и предприимчивый паренек двенадцати лет; в седьмой восседал Эрнст, умная головка, но уж больно любящий философствовать, несколько флегматичный подросток четырнадцати лет. В восьмой стоял я сам, отец семейства, чувствующий ответственность за всех и вся, рулевой, от которого зависела судьба близких. Каждый имел при себе весло и другие необходимые в пути предметы, в частности спасательный жилет на случай несчастья.

Прилив давно уже начался, с его помощью я и рассчитывал достичь берега. Мы повернули балансиры вдоль судна и благополучно выбрались через пробоину в открытое море. Ребята буквально пожирали глазами скалистую местность, зоркий Фриц разглядел среди прибрежных деревьев пальмы. Эрнст сразу обрадовался скорой возможности полакомиться кокосовыми орехами, по его мнению, более крупными и вкусными, чем грецкие. Мы гребли дружно, но дело не клеилось, пока не удалось наладить правильный ход. Только тогда прекратилось кружение на месте, и катамаран начал быстро продвигаться вперед.

Собаки на корабле, увидев, что люди удаляются, заскулили, прыгнули в воду и поплыли вдогонку. Для нашего кораблика они были чересчур велики: Турок — крупный английский дог, Билли — датской породы дог, хотя и самка, но не меньших размеров. Кроме того, я боялся, что они не выдержат длительного пребывания в воде. Но смышленые псы, как только уставали, клали передние лапы на балансиры, вращавшиеся крестообразно над корабликом, и плыли, таким образом, не напрягаясь. Жак хотел прогнать собак, но я запретил.

— Ведь эти животные, — сказал я, — замечательные защитники, да и на охоте, как ты сам верно заметил, они незаменимы.