Швейцарец - [11]

.

Застолье закончилось как-то незаметно. То есть просто в какой-то момент Алекс внезапно обнаружил, что остался за столом практически в одиночестве. Не совсем, конечно, – на дальнем конце стола о чем-то тихо разговаривала еще одна компания из четырех человек, а вот все остальные куда-то исчезли. В том числе и Дитрих. Алекс поднялся из-за стола и почувствовал, что его слегка повело в сторону.

– Уф… надо же было так надринькаться… – пробурчал он. Алекс по жизни вообще-то пил довольно мало. И предпочитал куда более легкие напитки – пиво или сидр. Но в той ситуации, в которой он оказался… ну или вляпался, кирш показался ему наилучшим выбором.

До лестницы он добрался довольно быстро. В принципе, Алекс чувствовал себя не особенно и пьяным, его уже и не шатало, а голова вообще вроде как работала вполне нормально. Ну, похоже, так ему только казалось… Подняться на второй этаж, где, как он помнил, находится комната Дитриха, в которой он оставил куртку и остальные вещи, тоже удалось без особенных проблем. Даже не споткнулся ни разу. Но вот уже наверху дорогу неожиданно преградило непреодолимое препятствие…

– Urenkel [14] сказал, ты из России?

Алекс резко остановился и уставился на довольно рослого седого деда, занявшего весь коридор и преградившего ему путь к двери, которая являлась его целью.

– Э-э-э… ja, – несколько смущенно и раздосадованно ответил Алекс. Ему было немного неудобно за то, в каком виде он предстал перед, судя по всему, патриархом семьи. Сам же бурчал по поводу того, что стереотипы – зло, а тут – на тебе, лично поспособствовал подтверждению одного из самых живучих. Между тем весьма суровое до сего момента лицо деда внезапно разгладилось, и он хрипло расхохотался, а затем вскинул вверху кулак и громко проревел:

– Stalin, Gagarin, Perestroika!

Алекс аж отшатнулся. А дед хрипло рассмеялся.

– Ладно, не бойся, не такой уж я ненормальный, как они говорят… – после чего кивнул в сторону приоткрытой двери, располагавшейся напротив той, к которой Алекс направлялся. – Заходи.

Комната деда оказалась заметно больше, чем у Дитриха. И намного… уютней, что ли. Ну или более обжитой. Пол, застеленный чьей-то шкурой с длинным ворсом, кресло-качалка, письменный стол у окна, фотографии на стенах, книги, какие-то безделушки на полках…

Дед кивнул на кресло, стоявшее напротив кресла-качалки:

– Садись, поговорим. А то у меня давно уже не было нового собеседника.

Алекс осторожно сел в кресло.

– Наверное, гадаешь, почему с тобой тут никто разговаривать не хочет? – неожиданно спросил дед. Алекс осторожно пожал плечами. Он пока не определился, как вести себя с прадедушкой Дитриха. С одной стороны, этот дед, считай, единственный, кто соизволил с ним заговорить. А с другой – несмотря на его слова, вел он себя не так чтобы очень нормально. Да и Дитрих предупреждал…

– Все просто. Для нас, швейцарцев, друзья и родственники – это разные миры. Не то чтобы совсем не пересекающиеся, но разные. Так что мой urenkel, пригласив тебя на семейное торжество, подложил всем родственникам большую свинью. То есть в первую очередь он хотел устроить это своей любимой mutter, которая уже давно вынашивает планы оженить его на дочери своей старой подруги. И потому решила припереть к стенке в семейном кругу. Вот он и того, решил разбавить этот круг посторонним. Ну чтобы матушка поубавила прыть… Но Дитрих не ожидал, что она пригласит на его день рождения столько народу. Так что получилось не совсем хорошо…

Алекс криво усмехнулся. Да уж, попал, как это говорится, «как кур во щи». А он-то радовался… Но вот что интересно – его собственная мама, наоборот, изо всех сил отваживала от него любых подруг. Почему – парень разобраться так и не смог. Может, боялась, что если он заведет семью, то ее влияние на сына уменьшится и тогда на мечте жить в «нормальной европейской стране» можно будет поставить крест, а может, просто банально ревновала к любой будущей невестке. Как бы там ни было, едва только на горизонте появлялась какая-нибудь подруга, имеющая хотя бы потенциальные шансы перейти в разряд постоянных, как мамочка затевала целую армейскую операцию с внезапными телефонными звонками, неожиданными требованиями бросить все и срочно купить и привезти ей какое-то лекарство, вскочить среди ночи и немедленно нестись к ней на помощь, категорическими требованиями в определенный день и час непременно быть дома… А если это не помогало – собирала целый ареопаг из близких и знакомых и устраивала публичный наезд… Здесь же мама Дитриха, судя по вышесказанному, была настроена прямо противоположным образом, но действовала при этом практически так же, как его собственная мама… То-то Дитрих взбрыкнул. А как еще иначе назвать его приглашение? Ну в свете всех вновь открывшихся обстоятельств…

– Знаешь, кто это? – внезапно спросил дед, ткнув пальцем куда-то вбок. Алекс вздрогнул и развернулся в ту сторону. На стене висела копия того дагерротипа, который показал ему Дитрих, когда они поднимались по лестнице. Вернее… Алекс присмотрелся, похоже, клон висел именно на лестнице. А здесь, судя по всему, находился оригинал.