Шведское огниво - [15]

Вот тут и осенило старого сокольничего. Пробежала по его губам довольная улыбка. Убежал куда то по его слову расторопный слуга с дарёной шапкой и сразу вернулся. После чего эмир протянул её юноше со словами:

– А ещё жалую тебя шапкой. Помни Урук-Тимура.

Только шапка едва не выпала из рук Илгизара. До самых краёв с верхом была она насыпана серебряными монетами. Такие времена! Даже славный старый воин вынужден признать, что эти никчёмные кружочки ценятся не меньше, чем добрый конь или булатная сабля. А может уже и больше.

Нищему шакирду эта шапка серебра позволила уйти с ханских казённых хлебов на свои собственные. Даже ремеслом обзавелся – стал на базаре бумаги переписывать. При такой жизни разве дорогой халат убережёшь?

Теперь юноша неторопливо ворковал о чём-то с Юксудыр. Не надеясь на его сообразительность, Злат решил всё-таки встрять, будто между делом. Правда сделал он это, когда девушка уже покончила с шитьём и собралась уходить.

– Она мохшинская?

Сам Илгизар был из Мохши, города надёжно укрытого от степи дремучими лесами. Возле самой Руси. Там после прихода к власти несколько лет отсиживался сам хан Узбек, пока его не выманили, наконец в Сарай. Совсем почти столицей сделался. Теперь всё в прошлом. Живёт посреди своих лесов былыми воспоминаниями. Однако судьба переменчива. Кто знает куда задуют капризные ветры истории? Хан Тохта больше к Укеку благоволил. Сам Узбек теперь новую столицу строит.

– Из Булгара она. Из-за реки. С лесов.

С лесов! Как будто Мохши в степи. Только в тех краях уж так повелось: всё что на правом берегу великой реки, которую обычно так просто и именуют на тюркский манер Итиль, это горы. Что по левому берегу – леса.

Между тем Илгизар весело продолжал:

– Я было тоже сначала подумал, что с наших краёв. По хвостам. Их у нас только мордовки носят. Пулай называются. А вот имя не наше. Такие имена за рекой в ходу.

– Говорит-то по вашему?

– Похоже. У нас там в лесах народ перемешан. Однако друг друга понимаем.

– Ну, а хвосты эти самые, пулаи которые, за рекой не носят?

– Чего не знаю, того не знаю, не бывал за Итилём.

Злат нехотя натянул сапоги и пересел к столу. Видно толку от помощника, как от козла молока.

Илгизар, видно, почуял эту мысль, потому что поспешно добавил:

– Сирота она. Последние годы уже на горах жила. У мордовской родни. Сюда только по весне приехала.

Понятно теперь почему мордовские хвосты носит.

– Послушай, красавица, твой хозяин говорит, что ты можешь подкову согнуть. Врёт?

Девушка усмехнулась и взяла со стола холщовый лоскут, который принесла с рукоделием. Медленно сложила его вдвое. Потом резким движением разорвала напополам. Злат осторожно взял в руки обрывок. Потом уважительно поднёс к лицу ладонь Юксудыр.

– По виду не скажешь. Где научилась?

– Бабка научила. Она много чего умела.

– Из лука стрелять?

– И из лука стрелять.

Ох непростая девка! Чего же всё-таки Сарабай боится? Придётся ещё припугнуть.

Девушка стало неторопливо собирать со стола.

– Сарабай!

Тот встал, как лист перед травой из сказки.

Злат изобразил крайнюю степень возмущения.

– Так до каких пор я из тебя буду всё, как клещами вытягивать? Ничего больше не вспомнил?

– Вспомнил! Только я не знал, что это к делу отношение имеет.

– А тебе этого знать и не положено. Тебе положено всё рассказывать, как на духу. Слушаю!

– Про того мужика, который этого постояльца ко мне привёл…

– Вон оно что. Значит думал это к делу отношения не имеет?

– Да нет. Человека этого я и правду не знаю. Просто вспомнил, с кем я его вместе видел…

– Чего мнёшься?

Сарабай действительно сделал озадаченное лицо:

– Дело в том, что я того человека тоже не знаю

Наиб грохнул кулаком по столу:

– Шутки решил со мной шутить!? Игры играть!?

– Да какие игры, – залопотал Сарабай, – говорю же, как на духу. Просто этот человек ко мне эту Юксудыр привёл.

– Та-а-к. В узелок потихоньку твои ниточки сплетаются. А чего он её к тебе привёл, что говорил, кто эта девка!?

Злат ещё раз хватил кулаком по столу и понизил голос:

– Послать что ли за стражей, да всыпать тебе своею властью плетей?

– Да не знаю я ничего! – плачущим голосом заныл Сарабай. – Человек тот был с ясского квартала. Из тех ясов, что в лесах живут, в Мохши, не с Кавказа. Привёл, сказал, девка из Мохши, в Сарае у неё никого, языка кипчакского не знает. Осталась без хозяина. Предложил в прислуги. Может тут и связи никакой. Просто совпало.

– Илгизар! Ты спросил девку, как она в Сарае оказалась?

– Говорит с хозяином приплыла весной. Потом он пропал.

– Из запертой изнутри комнаты?

– Да, нет. Ушёл вечером и не вернулся. Потом пришёл его знакомый и отвёл её сюда.

– Хозяин этот чем занимался? Торговец?

– Не знает. Товара у него не было. Даже вещей почти не было.

– Зови сюда девку. А ты Сарабай иди пока куда подальше. Покличу, когда понадобишься. Поймаю, что подслушиваешь…

– Да пропади пропадом все эти ваши тайны! – хозяин прямо на визг сорвался.

– Я сразу почуял, что девка не простая. Персты тонкие, как у швеи, а подковы гнёт. Это от Бога не приходит, этому долго учить и натаскивать нужно. У вас в лесах раньше незамужних девок собирали по укромным углам и учили военному делу. Баб много было лишних, замуж всех не отдашь. Вот и селили таким обителями. Мужики-вояки, те легко службу себе находили, а бабы эти боевые так и прятались по лесам. Потом, когда сильная власть везде настала, в этих тайных воительницах нужда отпала. Давно уже про них ничего не слышно. Я уж думал быльём всё это поросло. Ан нет. Видно остались ещё кое-где. Ты давай снова сам разговор веди. Только уже без обиняков. Всё, что только сможет вспомнить про своего этого пропавшего хозяина. А я пока у двери постою. Чтобы не подслушали ненароком.