Схватка за Рим - [12]

– А, послы аваров. Разбойничьи шайки, живущие на восточной границе нашей. Принесли ли вы свою годовую дань?

– Государь, мы принесли ее на этот раз – меха, шерстяные ткани, мечи, щиты. Вот они. Но мы надеемся, что на следующий год… Мы хотели взглянуть…

– Не ослабел ли король от старости? – прервал их Теодорих. – Вы надеялись, что он уже умер? И что мой наследник не сможет справиться с вами? Ошибаетесь, шпионы!

И он взял один из мечей, которые послы разложили перед ним, разломил его в руках и бросил куски к ногам послов.

– Дрянные мечи делают авары, – спокойно сказал он. – А теперь, Аталарих, наследник мой, подойди сюда. Они не верят, что ты можешь носить мою корону. Покажи им, как ты владеешь моим копьем.

Юноша быстро подошел. Яркая краска покрыла бледное лицо его. Он взял тяжелое копье своего деда и с такой силой ударил им о щит, который послы повесили на одном из деревянных столбов в зале, что оно насквозь прокололо щит.

С гордостью положил король левую руку на голову внука и сказал послам:

– Ступайте же и сообщите своим, что вы видели здесь. Занавес был снова задернут, и пораженные авары вышли.

– Теперь дайте мне чашу с вином. Нет, не смешивайте с водою. – И он оттолкнул греческого врача. – Дайте цельного вина, по обычаю германцев! Благодарю, старый Гильдебранд, за этот кубок и за всю твою верность. Пью за благо готов!

И он медленно осушил чашу. Но тут вдруг неожиданно быстро, как молния, наступило то, что предсказывали врачи: он покачнулся, схватился рукой за грудь и упал на руки старого Гильдебранда, который медленно опустил его на пол, положив голову его себе на грудь. С минуту все молчали, притаив дыхание. Но король не шевелился, и Аталарих с громким плачем бросился на труп деда.

Книга вторая АТАЛАРИХ

Глава I

Как только Теодорих умер, Цетег, не теряя ни минуты, бросился в Рим. Весть о кончине короля еще не достигла Великого города. Прежде всего он созвал всех знатнейших патрициев в сенат, объявил о вступлении на престол Аталариха и, не дав им времени опомниться, потребовал немедленной клятвы в верности новому королю и его матери-регентше. Здание сената он распорядился окружить большим отрядом вооруженных готов, длинные копья их были прекрасно видны из окон, и сенаторы принесли клятву.

Тогда, приказав страже никого не выпускать из здания, он отправился в амфитеатр, куда уже были собраны простые граждане Рима. В горячей, воодушевленной речи начал он убеждать их признать власть Аталариха. Он перечислил им все благодеяния Теодориха, обещал такое же кроткое правление и со стороны Аталариха и его правительницы-матери, указал на то, что вся Италия и даже знатные римляне уже присягнули ему, и наконец, что первой правительственной мерой Амаласунты является указ о даровой раздаче хлеба и вина всему бедному населению Рима. В заключение он объявил о семидневных состязаниях в цирке за его счет: играми он желает отпразновать вступление Аталариха на престол и свое назначение префектом Рима. Тысячи голосов в восторге прокричали имена Аталариха и Амаласунты, но еще громче – имя нового префекта. После этого народ разошелся вполне довольный, патриции были выпущены из сената, и Рим подчинился готам. Цетег возвратился домой и сел писать сообщение Амаласунте. Но едва он начал, как услышал торопливые шаги. Быстро спрятав в ящик стола начатое письмо, префект встал и пошел навстречу гостям.

– А, освободители отечества! – улыбаясь, приветствовал он их.

– Бесстыдный изменник! – вскричал в ответ Лициний, вынимая меч из ножен.

– Нет, подожди, пусть оправдывается, если может, – прервал Сцевола своего горячего друга, удерживая его руку.

– Конечно, пусть оправдывается. Мог ли он отпасть от дела святой церкви! – подтвердил Сильверий, взгляд которого выражал полное недоумение.

– Мог ли! – вскричал Лициний. – Да разве он не изменил нам, разве не привел народ к присяге новому королю, разве…

– Разве не запер триста знатнейших патрициев в сенате, точно мышей в мышеловке? – продолжал в его тоне Цетег.

– Да он смеется над нами! Неужели вы стерпите это? – задыхаясь от гнева, вскричал Лициний.

Даже Сцевола побледнел.

– Ну, а что бы вы сделали, если бы вам дали возможность действовать? – спокойно спросил их Цетег.

– Как что? – ответил Лициний. – То, о чем мы, о чем ты же сам столько раз говорил с нами: как только придет весть о смерти Теодориха, тотчас перебить всех готов в городе, провозгласить республику…

– Ну, и что дальше?

– Как что? Мы добились бы свободы!

– Вы навеки убили бы всякую надежду на свободу! – крикнул Цетег, меняя тол. – Вы смотрите и на коленях благодарите меня. Он вынул из стола документ и подал его удивленным гостям.

– Да, – продолжал он, – читайте. Враг был предупрежден и подготовился. Не сделай я того, что сделал, – в эту минуту у северных ворот Рима стоял бы граф Витихис с десятью тысячами готов, завтра утром в устье Тибра вступил бы Тотила с флотом из Неаполя, а у восточных ворот стоял бы герцог Тулун с двадцатитысячным войском. Ну, а если бы хоть один волос упал с головы какого-либо гота, что было бы с Римом?

Все трое молчали пристыженные.

Наконец, Сильверий подошел к нему, раскрыв объятия.