Схватка спецслужб, или Где решаются судьбы мира - [21]

Девушка наконец опустила сушку в чай, подержала ее там и надкусила, по-детски сморщив нос. Ада Андреевна молча следила за этими нехитрыми манипуляциями, рассказ, звучащий из уст наркоманки, ее мало занимал. Ее больше волновала собственная судьба. Наверняка Воронов намерен ее отпустить. Но через сколько, когда? Он сказал, что в городок прибыла группа за ней. Кто прибыл, сколько их, успеют ли они разузнать, где она находится, прибудут ли сюда, в глухой лес, к схрону? Или не найдут? За всеми этими волнениями Ада Андреевна поняла, что более всего она бы сейчас хотела оказаться в ванной, наполненной хвойными ароматами, пусть и такими же, какие источают смолистые стены этого нелепого пристанища. Ей захотелось зевнуть, но Ада Андреевна сдержалась.

— Сбытчики нас всех знают, наперечет. Давно и каждого. Когда нам с подружкой предложили приторговывать, мы обрадовались, как девчонки малые. А мы и были малыми. Но взяли нас. Вы, Виктор Васильевич, сами ведь знаете. Судили. Подружка была постарше, ей срок вмазали, а мне, как несовершеннолетней, условно. Лечиться отправили. Лечили… смех один, как лечили. «Физкультура и труд все перетрут». А мне жить охота!

Яна, почувствовав внимание к себе, осмелела. Ей даже захотелось растянуть этот вечер, продлить его, эх, если бы ей только за это выступление хотя бы одну дозу бесплатную выдали. Девушка отхлебнула остывающий чай, прожевала сушку и продолжила:

— Какая физкультура, какой труд, когда сил нет? Так они витаминами закармливали. Что мне их витамины? Лучше бы мне мясо давали. Много мяса.

Ада Андреевна оставалась бесчувственной, и на какое-то мгновение Воронов даже пожалел, что приволок сюда эту тщедушную Яну. Таких Ян по стране — тысячи, и в Ленинграде, и в Астрахани, и в Алма-Ате. А Ада Андреевна — одна. И он — один. Вот они и встретились, и поговорили. И еще не известно, кто и в чем выиграет в этом деле. Если человек родился совестливым, ему не с руки свою совесть на посылки выправлять. Она либо есть, либо нет. И он, Виктор Васильевич, не для того в органы пришел служить, чтобы даже таким могущественным, как Ада Андреевна, не дать понять, что всегда будут те, кто Закон уважает превыше денег.

— …Но и этого мне стало мало. Сейчас все наводнено героином. Куда ни плюнь — в героинщика попадешь. Села на героин. А он дает почти полную отключку. Учителей и здесь много. Нет, не школьных, я в школу редко хожу. Но все равно закончу школу, в техникум поступлю. Поступлю или нет, товарищ милиционер? — Яна опять всхлипнула, переключаясь на Виктора Васильевича, но, тряхнув головой и словно придя в себя и поймав утекающую от нее мысль, продолжила, пересказав услышанное от участкового: — Героин задействует нервные клетки мозга, происходит полное нервное и физическое истощение организма. Чувствую, как у меня крыша едет. То я слабая и тихая, как тень. А то разойдусь без причины, смеюсь, дурачусь. В истерике. Говорят, героин грязный.

— Дура, — впервые в адрес рассказчицы сказала свое слово Ада Андреевна.

— Ну дура, только это снимается вместе с кожей. Я знаете, чего боюсь? Паспорт получить. Нет, не обычный, а наш, особый, для наркоманов со стажем. Тогда тебя каждая ментовская собака… каждый мент… ой, милиционер… сразу поймет, с кем имеет дело. Я видела, у нас паспорт особой серии. Ни в институт, ни в техникум с таким документом не поступишь. Пропащая, никому не нужная.

— Сама виновата, — вновь отреагировала черноволосая красавица.

— Ваш героинчик, Ада Андреевна, потребляет эта девчушка?

— А хоть бы и так. Сколько ни борись, старший лейтенант, новую звездочку на погоны за этих (она кивнула на Яну) тебе все равно не дадут.

— А вы какой героинчик потребляете? — вдруг вполне разумно и к месту закричала Шкерка, вложив в свой вопрос всю накопившуюся злость и ненависть ко всем виновным и невиновным, причастным и непричастным. Выкрикнув еще перед тем, как забиться в истерике: — А может, вам самой попробовать? Самой? Самой? Са… мой… с…

Глава 9

Пока полковник Иосиф Ильич Дырман со своими оперативниками выяснял, что Ады Андреевны нет в милицейском участке, как нет вообще в городе, и что старший лейтенант Воронов также убыл по делам в неизвестном направлении, прошло время обеда. А когда им удалось, проведя некоторые манипуляции, сориентироваться, что не мешало бы проехать к двоюродным братьям офицера милиции Воронова — Ивану и Богдану Суховым, работающим недалеко в леспромхозе, и вовсе наступили сумерки.

Пребывающий в это сумеречное время в схроне Виктор Васильевич как раз собрался отбыть. Он поднялся и, прощаясь, сказал:

— Вы, Ада Андреевна, уж не обессудьте, но и эту ночь придется провести здесь. В целях вашей же безопасности. Нет, вы больше не пленница. Поймите меня правильно. Куда вам идти на ночь глядя? Каблуки сломаете, а нести я вас не смогу. Далековато будет. Да, а чтобы вам не скучно и не боязно было, оставлю здесь Яну. Тем более вам есть о чем поговорить.

Тщедушная Яна, вытянув к Виктору Васильевичу синюшную тонкую руку, неуверенно заканючила:

— А дозу, товарищ милиционер? Дайте дозу, товарищ милиционер.

В ее голосе проскальзывали истеричные нотки.