Схватка с чудовищами - [7]
— Я только хотел спросить вас, Вера Петровна… — смутился Антон и чуть было не ушел.
— Подойди ко мне. Ближе. Еще ближе, — ласково пригласила его женщина. Когда он оказался рядом, тихо произнесла: — Ты первый мужчина в издательстве, да и во всем моем окружении, который застал меня в таком виде. И теперь являешься обладателем моей тайны.
— Извините, я не предполагал…
— Я понимаю тебя: довольно неприятное зрелище — лысая женщина. Волосы придают ей очарование. Но дай мне слово, что будешь молчать, что никто от тебя не узнает о том, что видел.
— Я не болтлив по натуре. Можете не сомневаться.
— Спасибо. Признаюсь: у меня были роскошные каштановые волосы, но в результате перенесенного заболевания я их лишилась. Это для меня трагедия, несчастье. — Из глаз выкатилась слеза, она ее смахнула пальцем. — А то, что ты видишь меня всегда идеально причесанной, так то — парик. Вот он. Его для меня изготовили в мастерской Большого театра, за что я им очень благодарна. — Она принялась расчесывать парик.
— Еще раз извините, Вера Петровна.
— Откроюсь тебе: женщина во всех случаях хочет оставаться красивой. Я — не исключение.
— Будьте спокойны, я вас не предам.
— Я верю тебе, милый. Ты настоящий джентльмен, хотя и рыцарь печального образа. — Она улыбнулась ему.
Расчесав парик и надев его на голову, Вера Петровна сразу похорошела, стала, как всегда, симпатичной. Легче стало и на душе у Антона.
— Ты зашел ко мне спозаранку. Значит, тебе что-то надо?
— Сегодня у меня разговор с автором, предстоит поездка в типографию, и мне необходимо подготовиться. Но сейчас все это придется отложить. Я прошел по редакциям и всюду такое творится… Что все это значит, вы, случайно, не в курсе?
— Знаю. Наше издательство, Антон, оказалось заложником темных сил, если не сказать — злых, — с огорчением и раздражением сказала Вера Петровна.
Антон напряг внимание, чтобы лучше понять ее.
Вера Петровна закрыла дверь поплотнее.
— Зная, что ключи от здания у меня, ночью ко мне домой приехали с Лубянки, посадили в машину, привезли сюда и потребовали открыть парадный вход. Я не помню, сколько их было, пять человек, может быть, десять. Машин было две. Это точно, и обе — «эмки». То, что ты видел в кабинетах, — их работа. Они рылись в столах и шкафах, что-то искали и, представь, находили. Какие-то бумаги, что же еще может быть у редакторов?.. От них я узнала, что директор издательства Янсон и главный редактор Лидия Полонская, все заведующие редакциями арестованы.
— А Илья? Он-то как? — с особым беспокойством спросил он.
— Тоже арестован, мой мальчик.
— Он же человек кристальной чистоты… — недоумевал Антон.
— Страшно даже подумать, что с ними всеми будет, — сказала Вера Петровна.
Антон проследовал в кабинет Честнейшего. Тот сидел за письменным столом и что-то быстро писал. Увидев его, бумаги убрал в тумбочку стола, откинулся в кресле.
— Прямо не знаешь, кому и верить! — развел он руками. — Не только там, в высоких сферах, но и у нас, в нашем заведении, издающем произведения русской и мировой классики, окопались негодяи! Спасибо органам, что избавили, наконец, нас от этих заговорщиков. И кому продались-то? Международному империализму! Нет у них за душой ничего святого! Прямо-таки зла на них не хватает. И чего людям надо было?
— Вы полагаете, что Илья Потапов…
— А ты сомневаешься? — Честнейший усмехнулся. — Да он у них — главный закоперщик!
В голове Антона все это не укладывалось. Он знал Илью с детства, помнил его полные революционного пафоса стихи. Вдохновенные, написанные на одном дыхании статьи о литературе, о классиках наших — Пушкине, Чехове, Белинском. Да и дядя Семен был о нем высокого мнения. С ним они прошли гражданскую войну, делили на двоих сухарь и воблу, укрывались одной шинелью. Всех арестовали, кроме Честнейшего. Впрочем, Вера Петровна и я — тоже на свободе… Но возможно, это ошибка, и они будут освобождены, перед ними власти извинятся. А вдруг все же враги?.. Как же органы узнали обо всем этом?..
Эти и другие вопросы мучили Антона.
И очень боялся он за судьбу маминого брата — дяди Семена.
Близились к концу госэкзамены. Перед сдачей курса философии Антон долго бродил по улицам Москвы, пытаясь сбросить с себя усталость, набраться сил для предстоящего трудного дня. «Как-то там дела у Валюши?» — подумал он. Неделю не созванивались, а кажется, прошла вечность. У нее тоже жаркая пора экзаменов. А затем и дипломы вручат. И тогда он услышит ее последнее слово о замужестве. Надеялся, был уверен в положительном ответе на его предложение и все же волновался: а вдруг — нет?..
Проходя по Воронцовской улице, увидел валом валившую толпу людей, покидавших кинотеатр «Таганский» после очередного сеанса. Но что это? Среди разноликой публики были Валя и Виктор. Даже сердце екнуло. Они, видимо, находились под впечатлением увиденного фильма и шли молча. Виктор бережно вел Валю под руку. Свернули на Большую Коммунистическую улицу. Антон за ними не пошел, не в его натуре было это унизительное занятие — следить за другими. Только подумал: куда же они направились? Впрочем, какая теперь разница…
Валя вошла в его душу и сердце так глубоко, что стала предметом постоянных раздумий. Все мечты свои он связывал теперь с ней. И тем обиднее было увидеть ее с другим.
В книге рассказывается об оренбургском периоде жизни первого космонавта Земли, Героя Советского Союза Ю. А. Гагарина, о его курсантских годах, о дружеских связях с оренбуржцами и встречах в городе, «давшем ему крылья». Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Эта книга написана на основе 50-часового интервью, взятого автором в американской тюрьме Александрия у Олдрича Эймса, кадрового офицера ЦРУ, осужденного в 1994 году на пожизненное заключение как "агент КГБ". Кроме того, Пит Эрли использовал высказывания и интервью ответственных сотрудников ЦРУ и ФБР США, бывшего КГБ СССР, СВР и ФСБ России, родственников и друзей Олдрича и Розарио Эймс…
Монография посвящена узловым проблемам дискуссии о развитии советского общества, в процессе которой вырабатывались принципиальные положения экономической и социальной политики советской власти. В центре внимания альтернативные программы социально-экономических преобразований страны, предложенные В.И. Лениным, Л.Д. Троцким, Н.И. Бухариным и И.В. Сталиным, в которых отразились присущие им теоретические представления о становлении социалистического общества, их интерпретация опыта революции, способность на основе его развивать теорию социалистической революции и использовать новые знания для решения практических задач социалистического строительства в условиях 1920-х гг.Для специалистов-историков, а также широкого круга читателей, интересующихся историей советского общества.
Имя главного героя этой книги в нашей стране на протяжении шестидесяти с лишним лет замалчивалось. Между тем Яков Голос добрые десять лет (1933–1943) был самым крупным разведчиком-групповодом НКВД/НКГБ в США. Для агентов Голоса не было запретных зон — они проникали и в Белый дом, и в Госдепартамент, и в Управление стратегических служб (УСС), предшественник Центрального разведывательного управления (ЦРУ).Настоящая книга — первое в нашей стране описание жизни и борьбы выдающегося революционера, антифашиста и разведчика Якова Голоса.
Уже два года бушевала вторая мировая война, когда появились признаки того, что Япония — партнер Гитлера и Муссолини по «оси» — готовится к широкомасштабному наступлению в Юго-Восточной Азии. В Европе Гитлер приближался к своей цели — установлению на континенте «нового порядка». После аннексии Австрии и Чехословакии германские войска оккупировали Польшу, Данию, Норвегию, Нидерланды, Бельгию, Люксембург, большую часть территории Франции, Югославии и Греции. Власть фашистской «оси» простиралась от Нордкапа до границ Сахары.