Схватка не на жизнь - [22]

Но Магура интуитивно чувствовал, что скрывающиеся в Сталинграде вражеские агенты рано или поздно дадут о себе знать. Или произойдет что-либо такое, что прольет свет на их деятельность.

И он не ошибся: спустя четыре дня после гибели Дубкова из Москвы в управление поступила раскодированная дешифровальным отделом радиограмма немецкой радиостанции, работающей на территории оккупированной Эстонии. В препроводительной записке было сказано, что перехваченная радиограмма передана в пятницу, в 18.00 на средних волнах во время трансляции немецкого марша.

«Ждите сигнала начала операции. К вам в подкрепление сброшена группа четыре человека. Срочно необходимы сведения военном потенциале заводов города.

Густав»

— Пока неизвестно, кому предназначается приказ, — сказал начальник отдела полковник Зотов. — Есть предположение, что адресат находится в Сталинграде, и это к нему в минувшем году спешил на встречу военный атташе германского посольства.

Дипломат прибыл на личной машине из столицы в Сталинград за несколько недель до начала войны. В городе на Волге атташе оставил машину у Дома колхозника и на трамвае поехал к тракторному заводу. Чтобы сбить возможный «хвост», он начал кружить по городу, пересаживаясь с одного трамвайного маршрута на другой. Сотрудникам НКВД ничего не оставалось, как прекратить бесцельные поездки атташе: к дипломату пристали «хулиганы», пришлось «вмешаться» постовому милиционеру, задержанных препроводили в ближайшее отделение милиции и этим спутали иностранцу все карты, вынудив ни с чем покинуть Сталинград.

— Кроме того, за последнее время в Новоаннинском и Сиротинском районах области зафиксировано приземление нескольких парашютистов. Взять их живыми, к сожалению, не удалось. По всей вероятности диверсанты направлялись в Сталинград в распоряжение германского резидента для активизации подрывной работы. Если перехваченная радиограмма адресована в наш город, то речь в ней идет именно об этой группе абвера, — Зотов передал майору текст радиоперехвата и препроводительное письмо.

Магура вернулся в кабинет, перечитал радиограмму.

Диверсий на сталинградских заводах, производящих для фронта мины, снаряды, танки, бронеколпаки, еще не было. Но если агенты абвера начали собирать сведения о работе заводов, значит, их надо ждать. Будут ли они обязательно проводиться силами диверсантов, находящихся в Сталинграде? Ведь военные объекты, которые интересуют абвер, могут быть разведаны немецкой агентурой, затем переданы германским военно-воздушным силам — люфтваффе, и тогда…

Магура посмотрел на папку с делом Дубкова.

«Корректировать бомбардировщики будут ракетчики! Именно они должны навести самолеты на интересующие врага объекты и поэтому засланы в Сталинград».

Майор открыл папку и к находящимся в ней документам подшил текст перехваченной радиограммы за подписью «Густав».

3

Он не любил привлекать излишнее внимание к своей персоне и в угрюмом здании № 74-76 на набережной Тирпица в Берлине неизменно появлялся в штатском черном костюме, хотя адмиральский китель выгодно бы выделялся среди армейских мундиров.

Кивком головы отвечая на приветствия сотрудников, он проходил в свой по-спартански обставленный кабинет и первым делом читал очередную секретную сводку, которую ежедневно третье подразделение главного управления имперской безопасности представляло в министерство пропаганды. В сводках были исчерпывающие, собранные агентами абвера и РСХА[6] сведения о политическом положении внутри рейха, настроениях, мыслях и разговорах жителей «третьей империи». Более или менее достоверные, эти факты сообщались лишь избранным представителям верховного командования, министерства иностранных дел и других ведомств рейхсвера. В число этих избранных не входил лишь Гитлер. Ему не стоило (как считал рейхсминистр Геббельс) знать истинную картину жизни немецкого народа. Для фюрера составлялись отдельные сводки. Их печатали в одном экземпляре на специальной пишущей машинке с увеличенным шрифтом, дабы фюрер мог читать, не прибегая к ненавистным очкам.

В кабинет не долетали голоса, визг автомобильных шин с улицы, гудки барж с хмурого Ландверканала. Тишина располагала к размышлению.

«Население угнетено неослабевающим сопротивлением России… Ходят разговоры, что мы недооцениваем противника… Люди ведут себя не столь самоуверенно, как в первые дни войны. Народ удивляет огромная величина потерь в борьбе с противником, особенно зимой под Москвой…»

Адмирал скривил рот, представив, как разбушуется Геббельс, прочитав такое, и отложил сводку, чтобы просмотреть стенограмму выступления рейхсминистра на очередном закрытом совещании, затем спрятал стенограмму в сейф (предварительно отключив сигнализацию), приложив ее к другим документам и донесениям о докторе Иозефе Геббельсе.

Источник информации о Геббельсе был проверен. Уже не первый год он передавал в СД[7] документы, изобличающие шефа «Проми» в алчности, карьеризме, беспринципности и любовных похождениях. Осведомитель и сам Гиммлер не подозревали, что с доносов тотчас тайно делаются копии, которые поступают в распоряжение руководителя германской военной разведки и контрразведки адмирала Вильгельма Канариса. С пунктуальностью коллекционера адмирал собирал в своей секретной картотеке и различные сведения о ближайшем окружении Гитлера, дожидаясь того времени, когда сумеет повыгоднее использовать их. Канарис верил в непогрешимую, с его точки зрения, истину, что настоящий разведчик должен не спешить уличать врагов, а терпеливо копить улики против возможных в будущем противников, и в нужное время приводить их в действие. Иметь сведения о тайных слабостях и пороках высокопоставленных личностей — значит обладать над ними властью. Не обходил вниманием адмирал и самого фюрера: на Гитлера также велось досье, притом довольно подробное.