Схватка - [78]

Однако иное было в беларуских землях, где захватчики выжигали все на своем пути — здесь вопрос стоял о жизни либо смерти. И вот тут-то очень сложно обвинить автора в национализме или ура-патриотизме, как некоторые умудрялись обвинить беларуского историка Геннадия Сагановича за его документальную книгу «Невядомая вайна 1654–1667», выпущенную в 1994 году. В таком случае в национализме можно обвинить и Льва Толстого за его «Войну и мир». Захватчики они и есть захватчики, не важно какой национальности. Самуэль Кмитич любил свою родину и защищал ее всем своим существом, не обращая внимания, кто перед ним. И тем не менее, пан Кмитич — это рыцарь, человек княжеского рода, и воевал он в соответствии с моральными рыцарскими устоями того времени, что, кстати, совершенно игнорирует в своем романе Г. Сенкевич, изображая в начале своей книги Анджея Кмитица (которого также списывал с оршанского князя Кмитича) чуть ли не безродным разбойником и убийцей. Не мог так поступать князь, чья родня хорошо была известна по всему Литовскому княжеству.

В романе «Пан Кмитич» также достаточно близко к правде отображен колоритный мир обычных людей Беларуси того времени, их верования и традиции, впервые в современной литературе дан реальный религиозный фон беларуских городов и сел, где в середине XVII века в самом деле преобладала реформаторская церковь. Факт почему-то сокрытый от беларуской истории, вероятно, благодаря стараниям как православной, так и католической церквей.

Увы, население беларуской Литвы после войны в 1667 году составляло лишь 1,4 миллиона от 2,9 миллионов 1650 года. Эти «холодные космические» по К. Тарасову цифры по понятным причинам советские и царские историки также скрывали от собственных граждан, чтобы не возмутить против России Беларусь, Польшу, Украину. Но автор романа «Пан Кмитич» не проводит параллели между Московией 1654 года и современной Россией — это для него две разные страны, два разных государства, пусть и связанных исторической нитью. М. Голденков не напрасно не спешит называть русскими московитов, которые русского языка в середине XVII века толком не понимали, и это вновь соответствует действительности и данным того времени.

Еще одна важная миссия романа: история беларуского дворянства — литвинской шляхты. Непримиримые враги — царизм и большевизм — оказались крепкими союзниками по части пропаганды среди беларуского населения, что, мол, Москва, всегда освобождала беларусов от иноземного владычества поляков, что беларусами, мол, правили польские паны. Однако как можно назвать поляками того же Януша Радзивилла и его кузена Богуслава, если великий гетман Януш Радзивилл самолично высказывался за отделение BKЛ от Польши, бросая гневные слова в адрес поляков!? А те десятки тысяч протестантских и православных шляхтичей, подписавших Кейдановскую унию в 1655 году со Швецией за выход из союза с Польшей? Разве они были поляками? Конечно же нет! Подавляя освободительные восстания беларусов и поляков в 1775, 1831 и 1863 годах, имперская пропаганда внушала жителям Беларуси, что эти восстания только лишь польские, а не беларуские, что беларусы братья не полякам, а великороссам. В результате и сейчас среди многих беларусов распространен миф о каких-то польских панах на территории Беларуси вплоть до Смоленска. Беларуских католиков с подачи московской православной церкви стало принято называть поляками, и это заблуждение все еще существует. Самим же беларусам активно прививалась ложная идея, что они-де всего лишь бесправные крестьяне и среди них интеллигентов вообще было мало, не говоря уже о князьях. На самом же деле именно этническая беларуская шляхта в середине XVII века составляла 20 процентов от всего населения Беларуси той поры! Это около 600 000 человек — цифра чуть ли не самая высокая по всей Европе! В Московии, к примеру, дворянство того времени составляло едва ли 10 процентов от всех жителей страны. Однако в России никто сейчас не говорит, что их нация аграрная, селянская, как не говорят ни в одной из стран Западной Европы. В Беларуси же такая аномальная ситуация под давлением царской и большевистской пропаганд в самом деле сложилась, и от нее необходимо избавляться, как от сорняков на картофельном поле. Беларусы и русские должны знать, что в BKЛ — свободной парламентской стране — люди жили достаточно демократично, имели право обучаться в университетах по всей Европе, и при желании крестьянин или же городской мещанин мог стать и шляхтичем. Профессор Францыск Скорина, сын полоцкого торговца кожей, тому яркий пример.

Роман «Пан Кмитич» ценен еще и тем, что впервые в беларуской литературе, пусть и русскоязычной, появляется позитивный герой на основе реального исторического персонажа, открываются сокрытые страницы беларуской истории, которые в праве стать достоянием всей европейской культуры.

И как бы там ни было, какие бы точности и неточности не присутствовали в романе — это в первую очередь художественное произведение, не претендующее на научный труд. Тем не менее, познать из этого романа можно очень многое.

В. В. Ивлева