Шум - [6]

Нашей учебой мама больше не интересовалась. Она приняла противоположную позицию. На смену тотальному контролю пришло полное равнодушие. Она просто говорила, что мы уже большие и она верит нам. Для меня это было таким облегчением. Я могла сама выбирать время для занятий. Никто не наказывал меня за ошибки. Морально я была свободна, учеба начала приносить удовольствие. Мне было легко учиться. Я вообще не напрягалась, программа была мне известна, навыки вычисления имелись благодаря аналитическому уму. К тому же мама уезжала на полгода к папе, родственники отпускали нас гулять и все было хорошо, спокойно. И учёба, и настроение и соответственно все остальные сферы жизни были в полном порядке.

За первые 3 года в Барнауле папа звонил только раз. Помню, как долго плакала от радости, ведь он наконец-то позвонил. Я скучала по нему, но, когда пыталась дозвониться, номер был не доступен и так 3 года. Я чётко помню тот его звонок. Вся семья отмечала чей-то день рождения во дворе под навесом. Мы с Соней сидели в нарядных платьях и жевали всякие вкусности, которыми взрослые обычно закусывают алкоголь. И одна из родственниц подносит мне к уху телефон, смотрит на меня, улыбается и произносит: «Бегите скорее в дом, это ваш папа». Я чётко помню эту эмоцию, мне было так радостно, что от переизбытка и концентрации эмоций полились слёзы. Видимо, мой организм не нашёл наилучшего способа выплеснуть эту эмоциональную струю. И это единственный раз в моей жизни, когда я расплакалась от счастья. Первый же вопрос, который меня интересовал, это почему папа нам так долго не звонил. И я искренне не понимала, что же такое случилось, не понимала, как можно просто так пропасть из жизни своих дочек. Возможно, любовь детей к родителям сильнее и безусловнее, нежели любовь родителей к детям. Ведь родители часто бросают детей, а дети не способны даже эмоционально бросить родителей, уже не упоминая о физической и финансовой стороне. Папа объяснил, когда мы вырастим, сами всё поймём. И сейчас я поняла. От брака по залёту не стоит ждать качественной, крепкой семьи. Мы ещё долго общались с папой, наверное, часа 2. Соня тоже с ним говорила, хотя она этого и не помнит. Но я помню. Я всё помню, что хоть как-то повлияло на меня. Будь то плохое или хорошее. Позже папа звонил нам примерно раз в полгода, и мне лично этого было достаточно. Хотя он просил не говорить маме о его звонках, она каким-то образом всё узнала, но не ругала нас. Просто с того момента начала рассказывать о нём как хорошее, так и плохое. Но вот что интересно, процентов 95 всей информации о нём из уст мамы это плохое. Но она же делала акцент на объективности своих слов. «Говорю, как есть, а что так много отрицательных качеств, так это он человек такой, но я вас не настраиваю против него, просто у него такой характер». Но моё мнение таково, не бывает плохих людей только с отрицательными чертами характерами. Каждый поступок человека – это следствие прошлого опыта. И даже если наш папа был настолько плох, то зачем говорить об этом детям? Но рассуждая уже сейчас, я понимаю и маму, но не оправдываю. Отец не платил алименты и ей было очень тяжело нас поднимать одной. Отсюда и злость на наго, и эмоциональные срывы на нас, и грубые, а порой и жестокие слова, но детская психика упорно не понимала этого, а воспринимала каждое такое слово, с этой отвратительной интонацией, как нелюбовь собственной мамы к своим детям. Всё это отпечаталось на нашей психике, сформировав не самые лучшие эмоциональные ассоциации и потерны со словом «мама». И хотя сейчас я в состоянии посмотреть на ситуацию её глазами, но в 8-10 лет сделать это было невозможно.

Через полгода мама вернулась. Разведенная, с мебелью из нашей старой квартиры, и постоянно в плохом настроении. Мы втроём жили в большой комнате, по соседству жила моя крёстная, а в последней комнате жила мамина тётя, которая и приютила нас на пару лет у себя. Я не помню точно, какие эмоции я испытывала от маминого приезда. Я не помню ни радости, ни грусти, ничего. Помню только последствия. Как изменилась наша жизнь. Теперь же мы с сестрой практически не гуляли. Только когда мама на работе. Мы снова, как и раньше постоянно стояли в углу и были наказанные на недели вперёд. Постоянные слёзы, крики, ругань надоели всем.

Примерно в то же время мама устроилась работать официанткой в большой санаторий. Для меня это было безмятежное время, так как мама уходила рано, а приходила поздно. До сих пор помню её график. Два дня потерпеть и два для пожить. Два дня мама отдыхала и два для работала. В Барнауле работа в общественном питании очень «сытная». После работы мама всегда приносила 2 больших пакета со вкусной едой. Я так любила разбирать эти пакеты, там всегда можно было заметить что-нибудь особенно вкусное, и соответственно съесть это первой, пока не съели другие домочадцы. Особенно запомнилась одна история, в которой участвовала моя сестра. В один из зимних дней, на каникулах, когда мама была на работе, от скуки мы решили построить домик в той большой комнате, что была выделена для нашей немногочисленной семьи. Мы нарядились в новогодние платья, обули белые праздничные туфли и принялись обыскивать весь дом в поисках больших одеял и покрывал. После непродолжительных розыскных операций, в самом центре комнаты уже лежалая целая куча «строительного материала». Разложив 2 кресла, соединив их вместе и накрыв всё это произведение искусства одеялами, мы получили незамысловатую, полупрозрачную каморку. И для полного комфорта и «одомашнивания» территории мы притащили кучу еды из холодильника. В ход пошли самые вкусные продукты, что были в холодильнике и чай, разбавленный холодной водой. Эта привычка передалась нам от мамы. Перетащив все эти атрибуты уюта и чревоугодия, мы принялись за еду прямо внутри домика. Соня сидела на подушках на полу, а я безуспешно пыталась поместиться повыше. Тарелки с едой стояли на кресле, причём не так уж и устойчиво. И как несложно догадаться, белые платья стали в разноцветную капельку из жира, свёклы и чая. Тарелки очень скоро оказались на наших платьях и полу. Разделочная доска с кружками чая благополучно оказались на ковре. А нашему смеху не было предела. И хотя мы понимали, что нам не избежать наказания, нам всё равно было весело. Ведь наказание последует позже, а сейчас время веселья. Платья мы конечно спрятали куда-то, а вот ковёр пришлось сушить феном. И это ещё одна часть веселья. Косячить вдвоём всегда веселее. Вспоминая такие моменты, я очень благодарна маме за сестру. Не представляю свою жизнь без этой маленькой, но бойкой девочки. И, хотя были моменты, когда я её обижала, само утверждаясь таким ужасным способом, я очень жалею об этом. В детстве мне доставляло дикое удовольствие подстёгивать её. Излюбленными моими кличками были «вантуз туалетный» и «торчки» (потому что в 10 лет у неё как раз начинала расти грудь). И, возможно, именно я внушила тогда комплексы. Но в осознанном возрасте я всё время исправляла свои юношеские ошибки. Всеми силами пыталась избавить её от комплексов, учила одеваться, старалась привить чувство стиля, акцентировала внимание на достоинствах её прекрасной фигуры. На мой взгляд, я практически полностью всё исправила. Но, опять же, это моё мнение. И она будет права, если до сих пор на меня обижается. У неё есть все основания. И даже если это так, то я её понимаю. Ведь у каждого человека есть скрытые обиды, на которые выгоднее и проще всего не обращать внимание. Причём выбор помнить или нет, делается не всегда осознанно, а бывает наша нервная система нас уберегает от лишних переживаний. Так удобнее жить. Так проще.