«Штурмфогель» без свастики - [34]
Эвальд фон Регенбах долго стоял, посвистывая, у карты Европы, истыканной флажками свернутых и развернутых фронтов. Флажки подбирались к правому краю карты. Он достал сводку, переколол несколько булавок. Одна воткнулась в черный кружочек, наименованный Смоленском. Ниточкой Эви смерил расстояние до Москвы. Засвистел погромче. На этот раз марш из «Гибели богов».
Постучав, вошел Коссовски.
У Коссовски лихорадочно горели глаза, на лбу выступила испарина. Когда капитан вытирал лоб тыльной стороной ладони, алый шрам на виске напрягался, как стрела в арбалете.
- Вы больны, Зигфрид, и перегружаете себя работой. Так нельзя. Посидите дома, полечитесь, — сказал Регенбах.
- В такое время? Мы на пороге величайших событий.
- У вас жар, Зигфрид. Вы на пороге госпиталя. Поверьте, фельдмаршал фон Бок возьмет Москву и без вас.
- Я прошу оставить меня на службе. Коссовски вызывающе стоял по стойке «смирно». Регенбах подошел к нему, подвел к креслу, усадил:
- Как хотите. Тогда у меня есть для вас небольшой подарок. Маленькая, очень маленькая подпольная радиостанция в Аугсбурге. Аугсбург ведь по вашей части? Коньяк у Мессершмитта пьете? Отрабатывайте.
Регенбах достал из сейфа бутылку, налил две рюмки, пододвинул одну Коссовски. Тот выпил залпом. Регенбах лишь пригубил.
- Я только что от Геринга. Он собирал нас по поводу «Роте капеллы».[14] Гитлер в ярости. Требует самых экстренных мер. От функабвера[15] докладывал генерал Тиле. В августе они засекли еще полтора десятка передатчиков. В том числе в Аугсбурге. Но основные центры передач — Берлин и Брюссель. Поэтому на периферию мониторов не дадут. Искать придется вслепую. Гестапо отдало распоряжение искать по своим каналам. Но вам придется подключиться. Во всяком случае, рапорт с нашими соображениями надо представить немедленно. Есть вопросы?
- Выявлен характер сообщений?
- Ни черта они не выявили. Всю техническую документацию получите у капитана Флике из функабвера. Еще что?
- Больше вопросов не имею.
- А у меня есть один. Этот Зейц, эсэсовец, — вы ведь, кажется, с ним работали?
- Да, в Испании.
- Вот-вот. Так что он там делал?
- Это было не очень опрятное задание. Не хочется вспоминать. Поверьте, я имел к этому косвенное отношение.
- Не чистоплюйствуйте.
- Зейцу было поручено организовать контрабандный вывоз валюты.
- Да, хорошенькое дельце. И он преуспел?
- Сначала у него не ладилось. Чуть было не влип в историю. Но выпутался. Ему удалось отправить в Германию довольно крупную сумму.
- Через вас?
- Через меня.
- Вам не кажется подозрительным, что этот Вайдеман снова работает с Зейцем?
- Вайдеман, безусловно, очень порядочный парень.
- Редкая характеристика в ваших устах… Ну, все.
Коссовски направился к двери, но, сделав два шага, обернулся и медленно, как будто преодолевая боль, спросил:
- Я слышал, вас вызывал Удет, Это секрет?
- Не от вас, Зигфрид. Он попрощался. Уезжает на днях в Бухлерхох.[16] Хочет починить почки. Но я думаю, генерал-директор сюда уже никогда не вернется. Мильх его съел и обглодал. Свалил на него всю неудачу в воздушной войне с Англией.
- А рейхсмаршал? — спросил Коссовски.
- Больше всего Удет обижен на Геринга. Считает, что «железный Герман» должен был за него заступиться. А вместо этого — санаторий. Почетная отставка. Закуривайте. — Регенбах пододвинул ящик с сигарами.
- Спасибо, воздержусь.
- Геринг сам ищет, на кого бы свалить всю вину за неудачи.
- Он-то застраховался, все ищет компромиссов, — согласился Коссовски.
- Говорят, что рейхсмаршал предупреждал фюрера о том, что люфтваффе не в силах выиграть две кампании сразу, — продолжал Регенбах. — Фюрер обещал через шесть недель вернуть весь воздушный флот на Ла-Манш.
- И Геринг поверил? — усмехнулся Коссовски.
- О чем вы спрашиваете, Зигфрид?
- Выходит, Удет — конченый человек?
- Посмотрим.
Коссовски потер двумя пальцами шрам, поморщился:
- Вы знаете, господин майор, что второй заместитель Геринга фельдмаршал Мильх — еврей?
- Я знаю, что он заставил свою мать поклясться на распятии, что она изменяла мужу и что он внебрачный сын чистокровного арийца.
- Кто в это поверит!
Эвальд подождал, не скажет ли Коссовски еще чего-нибудь, но тот молчал.
- Вы считаете, что Удету стоит еще побороться? — Теперь Регенбах сделал упорную паузу.
- А почему бы и нет?
- Он на это не пойдет. Тем более, что действовать придется в обход Геринга. Нет, Удет не согласится.
- Но эту операцию смог бы провести Пихт через свои каналы, — проговорил Коссовски.
- Пихт?! — удивленно воскликнул Регенбах. — Вы все-таки убеждены, что он связан с гестапо? Похоже. Но зачем ему? И потом, Зигфрид, я не пойму, вы, кажется, очень хотите свалить Мильха? По силам ли вам подобная операция? И кто за ней стоит?
Коссовски побелел:
- Германии нужен другой человек на его месте. Мильх — хороший исполнитель. Не больше. Он слеп. Он не видит завтрашнего дня. Он не знает, куда вести производство. Он никогда не найдет контакта с промышленностью.
- С промышленниками, Зигфрид, — поправил Регенбах. — Вы имеете в виду Мессершмитта?
- Не его одного. Мильх тормозит развитие немецкой авиации. И мы еще за это поплатимся.
