Штурман с «Альбатроса» - [18]

Фотография Ваша у нас цела. Мы с ней ходим по домам и ищем тех, кто снят на фото.

Желаем Вам здоровья.

Следопыты дворца».

Во всяком поиске есть свои находки и неудачи, свои тупики, когда кажется, что ничего найти уже нельзя, что нет никаких концов и ничего уже больше узнать невозможно. И есть свои взлеты.

Долго не могли ребята разыскать фотографию Вити.

«Четырнадцатилетний белокурый подросток» (помните очерк военного корреспондента?), «рослый, волос беленький, глаза голубые» — по воспоминаниям Марии Петровны.

И вот однажды, после того как о Вите написала городская газета, к ребятам пришла женщина. Назвалась она Кравцовой Рогнедой Борисовной. Сказала, что училась с Витей Новицким в одном классе, в той самой школе № 1.

Бережно развернула она старую, пожелтевшую бумагу, а в бумаге — драгоценность: фотоснимок.

Весь 4-й «А», где учился Витя.

И сам он — в верхнем ряду, справа — третий. На обороте фотографии — дата:

1939, 16 сентября.

Вите шел одиннадцатый год. Его только что приняли в пионеры.

До начала войны — немногим больше полутора лет, до дня гибели — только три года…

…Вот он какой был. Открытое лицо, глаза расставлены широко.

Секунду назад, наверное, смеялся, но сейчас — полная серьезность: момент ответственный.

По всему видно — отличный был парень.

Рассказать что-нибудь новое о Вите Рогнеда Борисовна не могла, но назвала фамилию человека, который мог бы пролить хоть немного света на тот именно день, когда шел бой. Фамилия была — Свидерский… Где он сейчас — не знает…

Нужно было найти Свидерского. Ведь именно картины того, как происходил бой, пока никто точно нарисовать не мог.

В очерке корреспондента (помните?) было много неточностей. К примеру, называлась сестра. Хотя у Вити вообще сестра и была — Света, — но младше его, а никак не шестнадцати лет. И в башне ее не было. Света была с Марией Петровной в подвале дома по Ермацкому переулку.

Матросов-комсомольцев называлось двое и приводились фамилии. Но по другим данным их было четверо, а по третьим — шестеро. Позднее выяснилось, что матросы были с эсминца «Бдительный». Эсминец погиб в июле 1942 года, уцелевшие моряки экипажа ушли в морскую пехоту. В списках «Бдительного» ни Гришина, ни Цыбенко не значилось.

Сейчас перед ребятами стояла задача: точно восстановить всю картину боя на Октябрьской площади.

Как раз в те дни пришло письмо от друзей-комсомольцев из поселка Талнах:

«Дорогие ребята!

Выполнили Ваше поручение и съездили в Норильск к другу Вити Новицкого — Михаилу Станиславовичу Вишневскому. Вот что он рассказал нам (в сорок втором ему было тринадцать лет):

«Тот день (8 сентября) начался сильным обстрелом. Все жители ушли в подвал. Фашисты атаковали Октябрьскую площадь. Из башни им отвечали густым пулеметным огнем. Михаил Станиславович с матерью в это время тоже был в подвале.

Когда стрельба стихла и они вышли, то увидели, что горит их дом.

Михаил Станиславович пошел в башню. Он пробыл там часа два, вместе с Витей помогая красноармейцам забивать патроны в пулеметные ленты. Потом его позвала мать. Он пообещал прийти вечером, но вскоре начался бой, и мать не отпустила сына. Они просидели в подвале всю ночь и, как шел бой, не знали. А утром все стихло, но Вити уже не было в живых…

Комсомольцы 10-го «А» класса школы № 20 поселка Талнах Красноярского края».

Так, значит, не сестра с братом, а двое мальчишек? Двое их было перед боем. Легенда, говорившая о двух мальчишках, была точнее…

Только почему Михаил Станиславович вспомнил о красноармейцах? Ведь район Октябрьской площади обороняли моряки? Да, но после гибели эсминца моряки стали морскими пехотинцами.

Моряки в гимнастерках. Только перед атакой, только в бою снимали они пилотки и каски и надевали родные бескозырки. Вот почему Михаил Станиславович помнит красноармейцев.

Жаль только, что о самом бое он ничего рассказать не мог: «…как шел бой, не знали…»

…А между тем человек, которого искали ребята — некто Свидерский, и, как мы увидим, главный свидетель боя, — жил в самом Новороссийске, здесь же и работал, ходил по знакомым с детства улицам, заново теперь отстроенным. Был он другом детства Вити. Часто приходил на Октябрьскую площадь и стоял в задумчивости. И сам он давно уже разыскивал (и многих разыскал) свидетелей героической обороны города. А в тот день он видел почти весь долгий, шестнадцатичасовой бой на площади и гибель Вити. И ничем уже не сумел ему помочь, потому что башня была окружена фашистами со всех сторон.

Можно сказать, что ребята нашли его, а он нашел ребят.

Позднее Валентин Евгеньевич Свидерский провел со следопытами рейд-поиск, чтобы отыскать место, где похоронили Витю. Он же нашел и тех, кто после боя это сделал.

БОЙ

«…7 сентября фашисты после двухдневных боев захватили школу № 21. О подвиге ее защитников еще не известно ничего… Фашисты продвигались дальше… На их пути была башня на Октябрьской площади…

…В трехэтажном здании башни на первом этаже и была установлена пулеметная точка. Эта башня могла выдержать любую осаду… У нее были стены полуметровой толщины. В северном окне был пулемет— «максим». Сектор обстрела — улица Рубина, переулок Декабристов, улица Горького и северо-восточная часть Октябрьской площади. Боезапас у них был — 10 ящиков патронов и ящик ручных гранат. Еда — пять буханок хлеба, ведро подсолнечного масла, полбочки пресной воды. Гарнизон — два пулеметчика и четырнадцатилетний подросток Витя Новицкий, живший на третьем этаже башни. Слева в окопах — шесть человек морских пехотинцев с погибшего эсминца «Бдительный».