Штурм Грозного. Анатомия истории терцев - [6]

– Но мы привыкли ездить на коне, а пешком отобьем себе подошвы раньше, чем доберемся до леса. А если русских будет много, как мы унесем целыми наши головы?

– Хорошо, берите коней! Но подъедете туда ночью, в темноте. Коней спрячете в овраге. Только с пустыми руками не возвращайтесь и притащите пленных не полудохлых, а невредимых, чтобы их можно было показать хану Ахмату! Аллах вам в помощь!

Кяризек понимал, что теперь в русских лесах им кругом грозит опасность. Поэтому, выехав на задание, он свой отряд разделил. Сам со своей группой он остановился в овраге, а помощника Джиганхара послал в разведку. Джиганхар, оставив коней в подлеске, с десятком нукеров стал пешком пробираться вперед. Где-то раздался лай собак. На лесной поляне зачернела ограда, показались привязанные кони. Это была сторожевая застава.

Джиганхар тихо повернул обратно и послал гонца к Кяризеку. Тот приказал ждать и не пугать заставу.

Сумерки затягивали туманной дымкой окрестности. Серебристый ободок полумесяца повис над верхушками деревьев, а потом и вовсе исчез.

Вскоре подошла вся сотня Кяризека. Они окружили засеку, ворвались за ограду, перехватили коней и стали рубить всех выбегающих из землянок и шалашей беспечно зазевавшихся сторожей.

В живых осталось всего несколько казаков, которых взяли в плен. Остальные полегли в неравном бою, где одному пришлось биться с десятком.

Касыдой пожелал лично увидеть пленных, захваченных на засеке. Нукеры быстро приволокли двоих к нему. Касыдой с любопытством рассматривал лежащих перед ним казаков. Под ударами плетей они с трудом приподнялись. Первый рослый воин пошатывался и держался за плечо своего товарища. Дерзко и злобно он смотрел на всех и на вопросы толмача отвечал неохотно.

– Откуда ты родом и чем занимаешься? – спросил Касыдой.

– Рязанский я, несу службу дозорную, – ответил пленник.

– Давно ты был в Рязани?

– Недавно.

– Тогда говори правду, сколько войск у рязанского князя?

– Сколько людей, столько и воинов, – отвечал пленник. – Теперь каждый взялся за меч или топор.

– Но если ты рязанский, зачем сражаешься здесь за Москву?

– Как не сражаться, Москва же город наш, русский.

– Но ведь князь Московский хочет присоединить вашу землю к себе, – уже злясь, сказал Касыдой.

– А это уж дело князей разбираться, кто к кому пристанет. А наше княжество независимое. Земли его Великий князь вручил сестре своей, княгинюшке нашей Анне Васильевне, и ее сыну навечно! Правит нами князь Василий Иванович и правит по совести – мы довольны.

Ответ рассердил Касыдоя.

– Уведите пленных, – распорядился он. Но когда нукеры потащили их, он неожиданно остановил их.

– Стойте! Скажи мне, ты, – обратился он ко второму пленнику, – сколько войска у рязанского князя.

Пленник замялся. В это время первый, будто споткнулся, навалился на него и шепнул:

– Придержи язык-то!

– Начальник милостивый, – медленно ответил второй, – неведомо нам это. – Стоим в дозоре уже давно. Кто же его знает, сколько войск у князя стало.

Ответ вновь не понравился Касыдою.

– Отправьте их к Ахмату, – сказал он.

2

Кяризек, разведав, что неподалеку располагается станица, доложил об этом Касыдою.

– Это не иначе главная дозорная застава русских, – заключил тот. – Даю тебе еще две сотни нукеров, захватите ее.

И вот татарский отряд двинулся по просеке вглубь леса. Кяризек, понимая, что в русских лесах им кругом грозит опасность, вел его с особой осторожностью.

Вскоре они выехали к неширокой, но обрывистой речушке. На другой стороне была станица. Там все было тихо. Кое-где лаяли собаки, несколько огоньков еще мерцали в домах, но и они постепенно один за другим погасли.

Темная ночь окутала дремой станицу. Избы, вытянувшиеся вдоль опушки заснувшего векового леса, словно вросли в землю. Тишину изредка прерывал сухой треск плетня или раскачивающегося дерева. На окраине несколько раз тявкнула собака, потом вдруг залилась тонким протяжным лаем. За ней подхватили другие. Где-то стукнула калитка, звонко заржала лошадь.

Кяризек, сидя на коне, напряженно вглядывался в темноту и намечал план предстоящего нападения.

– Отойти назад по просеке, вглубь леса, – приказал он. – Нападем перед утром, по моему приказу.

Всадники не отходили от своих коней и, привязав повод к поясу, лежали всю ночь, свернувшись, как кошки, у передних копыт своего коня.

Под утро прозвучал рожок. Отряд аллюром двинулся к цели. Лес стал редеть, впереди показалась речка.

– Вынуть оружие, – из ряда в ряд передали приказ Кяризека. Воины вынули из ножен свои кривые сабли, приготовили луки. Кони устроили бег, и татары вылетели на широкую зеленую поляну.

Справа тянулся невысокий, но густой болотистый лес. Слева, по другую сторону реки, у самого берега расположилась станица, с небольшой часовней. Оба берега были загорожены засеками из наваленных бревен, елок, пней с длинными корнями, чтобы коням было невозможно перебраться через них.

Как только основная масса татар собралась на поляне, запели рожки, и затрещал барабан. Казаки, не ожидавшие нападения, стали выбегать из домов и спешили к теремку, который возвышался рядом с часовней.

Вскоре возле теремка показался на гнедом коне красивый, высокий с большой черной бородой всадник. Это был атаман станицы, старший сторожевой заставы, казачий есаул Дербаба. Около него вскоре собралось до сотни казаков, и они бросились навстречу татарам.