Штучки! - [31]

Здесь необходимо сделать паузу и кое- что объяснить. Я люблю мою жену, я никого не люблю так сильно, во всяком случае, я люблю ее не меньше, чем чудесных детей, которых мы с ней произвели на свет. Я надеюсь состариться рядом с Флоранс. До сих пор я ей не изменял, хотя иногда и подумывал сходить налево. Правда, в тот единственный раз, когда я от мыслей чуть было не перешел к делу, судьба распорядилась иначе[12]. Ну и стало быть, я невольно сохранил ей верность, хотя само понятие верности представляется мне спорным. Я пообещал Флоранс всегда быть рядом, вместе с ней растить наших детей, любить ее и уважать и не нарушаю обещания, посмотрев на другую женщину или прикоснувшись к другой женщине. Я по природе своей любопытен, меня влечет тайна незнакомки, возбуждает новизна. Я готов отдаться недолговечной страсти, но не позволю ей разрушить мою семейную жизнь. Мы ведь, обзаводясь новыми друзьями, вовсе не предаем тех, что у нас были раньше? Не понимаю, чем то, что годится для дружбы, может как-то повредить любви.

Повторю: я желал Эльвиру и любил мою жену. Да, признаюсь, после восьми лет совместной жизни с прелестной Флоранс мне вдруг захотелось пройти по краешку. Если вы что-то имеете против, никто вас не заставляет слушать мою историю до конца. А если это не так, вам, должно быть, интересно будет узнать, что в обмен на свои деньги Людовик потребовал наследника и свободной любви вне семейного очага.

– И вы не ревнуете?

– С чего бы? Правила игры установлены с первого дня, и я их приняла.

– Как это – с первого дня? Простите, если проявляю бестактность, но вы хотите сказать, что… что у вашего мужа всегда были другие женщины?

Эльвира засмеялась, не успев отставить чашку.

– Ну вот, вся забрызгалась! – прыснула она. – Какой же вы смешной! Я вас обожаю!

Я не понял причин ее веселья, потому мне стало чуть-чуть обидно, зато как приятно было услышать, что она меня обожает…

– Что я такого смешного сказал?

– Ничего, – улыбнулась она. – Просто мой муж никогда не затаскивал в постель никаких женщин.

– Вы меня успокоили. Кто может соперничать с такой, как вы!

– У меня и в самом деле соперниц нет ни одной. Людовик предпочитает мужчин.

– О, я очень сожалею!

– Не стоит сожалеть о том, что так мало трогает меня саму.

Эльвира нисколько не опечалилась, но снова сделалась серьезной. Я впервые осмелился, потянувшись к ней через стол, взять ее руки в свои. Она рук не отняла, и ее сухие ладошки сжали мои пальцы. Этим все и ограничилось, разве что наши обычные пятнадцать минут растянулись почти на полчаса. Потом Эльвира убежала по своим делам, о которых я ничего не знал.

Снова мы увиделись только через две недели. Ни с того ни с сего она перестала отводить Натана в школу, и в довершение всех бед Адриан увлекся другим мальчиком.

Отношения между Эльвирой и Людовиком позволяли мне мечтать и надеяться, что свобода любви на стороне предполагалась обоюдная. Если следовать логике, никаких сомнений в этом быть не могло, но Эльвира тем не менее казалась мне очень одинокой. Во всяком случае, достаточно одинокой для того, чтобы в течение месяца каждое утро уделять немного времени новому знакомому. Отчего же потом все прекратилось? Меня беспокоило исчезновение

Эльвиры, я тревожился, не зная его причин, и мне еще сильнее хотелось сблизиться с этой женщиной. Я уже начинал строить планы, безуспешно расписывая сыну достоинства Натана, и даже подумывал добровольно влезть в родительский комитет, чтобы иметь повод обратиться к Эльвире, но тут вмешалось рождественское чудо. Оно и спасло меня, не дав выставить себя на посмешище.

В тот день я ушел с работы раньше обычного, чтобы купить подарок Флоранс. Как всегда, поздно спохватился, ничего не мог придумать и вот теперь бродил, замерзший и унылый, среди ярко освещенных витрин, ошеломлявших изобилием.

– До чего же мне надоели эти обязательные праздники! Что, тоже отбываете повинность?

Эльвира, в шубке и меховой шапочке, показалась мне совсем крохотной. Донельзя обрадованный, что пропажа нашлась, я расцеловал ее в обе щеки.

– Тысячу лет вас не видела!

– Соскучились?

– Не болтайте глупостей! Хотите, зайдем к нам, выпьем чего-нибудь?

Я колебался недолго и обрадовался, что принял приглашение, когда, войдя вместе с ней в безмолвный дом, узнал, что Людовик с Натаном уехали на выходные.

Она налила нам виски и присела на ручку кресла, в котором я расположился.

Полоска кожи, видневшаяся между краем ее пуловера и поясом юбки, оказалась у самых моих губ, и это было мучительно.

– Останетесь поужинать со мной? Я не очень хорошо готовлю, но вы могли бы мне помочь.

– К сожалению, меня ждет жена!

– Почему «к сожалению»? Вам повезло в жизни – вас ждут, без вас скучают, вас хотят…

– Да, но…

– Вы просто не понимаете! Я вот… совсем одна! Всегда!

– Но… Да вы плачете!

В один миг я стащил Эльвиру к себе на колени. Я не верил своему счастью. Она обняла меня, уткнулась лицом мне в шею, я гладил ее рассыпавшиеся волосы. Предвидя возможность перейти в наступление, я как можно незаметнее исследовал географию ее одежды, отыскивая препятствия в виде молнии или застежки лифчика. И одновременно придумывал отговорки, которые позволили бы мне, растворившись на несколько часов в тепле этого женского тела, внести хоть немного романтики в мое слишком мирное существование.