Штрихкод греха - [14]

— Значит, лично на прием к Константину Александровичу в эти дни никто не записывался?

— Я на память не помню, — сказала девушка, — надо посмотреть в ежедневнике. Но он у Константина Александровича в кабинете.

Она вопросительно посмотрела на меня.

— Ну так давайте пойдем и посмотрим, — предложила я.

— Хорошо, пойдемте, — кивнула Елизавета.

Кабинет Константина Бартелеймонова был оформлен в классическом стиле. Прежде всего в глаза бросился массивный прямоугольный стол для переговоров в форме буквы «Т», выполненный из темного дерева. Стол был расположен перед большим панорамным окном с тяжелыми портьерами темно-синего цвета, затканными золотистыми узорами. Настенные панели, тоже из дерева темных тонов, а также лепнина на потолке и паркетный пол наполняли это помещение духом респектабельности и надежности. Все было весомо, дорого и престижно. Хотя, на мой взгляд, такая отделка кабинета подошла бы больше для руководителя постарше. Даже кабинет тестя Бартелеймонова — Владислава Барабанникова, в котором я была совсем недавно, выглядел по сравнению с бартелеймоновским как-то, я бы сказала, легковесно, что ли.

Елизавета прошла к столу и взяла большой ежедневник. Пролистав его, она прочитала записи:

— Вот, Татьяна Александровна, тут записано, что Константин Александрович принимал Лисенчикова П. А. из Базарного Карабулака, потом — Колесниченко А. Б. Этот приехал из Татищева. Они подписывали договора на поставку газовых котлов.

— Они вели переговоры при вас?

— Ну, в кабинете я не присутствовала. Просто Константин Александрович попросил меня организовать им чай. Я принесла все в кабинет и вышла. Такие солидные мужчины, эти посетители.

— Так, кроме этих двоих, больше ваш шеф никого не принимал?

— Нет. Константин Александрович занимался только с ними. Это была крупная поставка, поэтому и переговоры должен был вести руководитель, а не менеджер.

— Скажите, а незапланированных посетителей в эти дни не было? Ну, может быть, пришел кто-нибудь не по поставкам, а, скажем, по вопросу э… благотворительности. Ваша компания ведь, наверное, принимает участие в подобных акциях?

— Да, конечно. У нас есть специальная статья расходов. Но с этими вопросами идут к заместителям.

— Значит, было только два визитера, Лисенчиков и Колесниченко, — задумчиво произнесла я. — Скажите, а телефонные звонки к вашему шефу в эти дни поступали?

— Ой, ну конечно же, были. Только я принимаю их в то время, когда Константина Александровича нет в кабинете. А так — на звонки отвечает он сам.

«Странно, ведь почти везде сначала секретарь снимает трубку и спрашивает, кто и по какому поводу звонит, — подумала я, — ладно, в каждой избушке свои погремушки».

— И что, были такие звонки, на которые отвечали вы? Или шеф в эти дни всегда находился у себя в кабинете?

— Ну, почти все время. Только один раз я ответила. Это когда Константин Александрович уже уехал.

— И кто же звонил? Мужчина, женщина?

— Мужчина.

— И что он хотел?

— Он просил передать Константину Александровичу, что долг платежом красен.

— Вот как? Это все?

— Ну да, все.

— И этот мужчина не назвал себя?

— Нет, он только сказал, что Константин Александрович знает, о чем идет речь. Наверное, поэтому он и не стал называть себя.

«Очень интересно. О каком долге шла речь? И не в этом ли причина убийства? — подумала я. — Мог ли Бартелеймонов не выплатить долг, а его за это убили? Но в таком случае звонивший ничего не выиграл. Наоборот, он только потерял. Ведь покойник не может отдать долг».

— А вы, Елизавета, передали шефу этот разговор с напоминанием о долге?

— Да, конечно. Я все в точности передала.

— А что Константин Александрович? Как он воспринял? Удивился? Расстроился?

— Нет, и не удивился, и не расстроился. Он спокойно сказал мне «спасибо».

— И вы поняли, для него этот звонок не был неожиданностью? Что он в курсе того, кто напомнил ему о долге, хотя звонивший и не назвал себя.

— Да, все так.

— Теперь скажите, а каким тоном говорил это мужчина? Был ли он недоволен, сердит? Может быть, вы уловили в его голосе угрозу?

— Да нет, он нормально разговаривал. Ничего такого, о чем вы говорите, не было.

— А голос у мужчины был какой? Ну, можно было понять, пожилой это человек или, наоборот, молодой?

— Я думаю, что этот мужчина, который звонил, был все-таки… в годах. Ну, молодым его точно нельзя назвать.

— Может быть, вы заметили, что мужчина как-то необычно произносит слова? Гнусаво, например, как если бы у него был заложен нос? Или он, например, не выговаривает букву «эр»?

— Да все он выговаривал, все четко сказал, все буквы.

— А когда он звонил?

— Ой… вот не помню точно. Я ведь звонки передаю устно, запись не ведется. Но помню, что это было несколько дней назад.

— Ладно. Давайте теперь перейдем к взаимоотношениям Константина Александровича и вашего дяди, то есть, простите, вашего племянника, Аркадия?..

— Аркадия Сергеевича, — напомнила Елизавета. — Ну, какие у них были взаимоотношения? Я даже и не знаю, что сказать.

— Вы сказали, что ваш дя… племянник является юрисконсультом компании. Так? А помимо служебных отношений их что-то еще связывало? Ну, я имею в виду, общались ли они в свободное от работы время?