Штрихкод греха - [12]

— Имеется, — тихо ответила Елизавета. — Юридический консультант.

— Как его зовут?

— Аркадий Сергеевич Сокольников, — ответила девушка и добавила: — Это мой племянник.

— Простите? Вы, наверное, хотели сказать, дядя? — спросила я, удивленно глядя на Елизавету.

По моим прикидкам, ей было не больше двадцати лет. В таком случае ее племяннику должно было быть… то есть он что? Еще не вышел из школьного возраста?

— Нет, это мой племянник, — твердо проговорила девушка. — Правда, не родной, а двоюродный, а может, и троюродный. Мне девятнадцать лет, а Аркадию — тридцать. Ну, так уж получилось, что мой папа является двоюродным братом бабушки Аркадия. Папе семьдесят лет, я у них с мамой поздний ребенок. Вернее, у папы есть еще одна дочь, старшая, от первого брака. А Аркаша попросил Константина Александровича взять меня к себе в секретарши, — бесхитростно сообщила девушка.

«Ах, ну конечно, семейственность еще ведь никто не отменял, — подумала я, — и вряд ли отменит. Кстати, а перекус определенно пошел Елизавете на пользу. Она перестала запинаться на каждом шагу. И вполне связно теперь излагает свои мысли».

— А вторая жена моего папы была бездетная, так что у меня есть только одна единокровная сестра. И еще Аркаша, — продолжала рассказывать Елизавета.

Я уже перестала что-либо понимать в запутанных родственных связях Елизаветы и ее племянника.

— Хорошо, племянник так племянник, — согласилась я, решив больше не возвращаться к теме родственников Елизаветы. — Скажите, что вам известно об отношениях Константина Александровича и его компаньона? Николая Витальевича Самодвигина.

— Ну, так, ничего особенного. — Елизавета пожала полными плечами. — Кажется, они учились вместе. То ли в школе, то ли в институте. Правда, Аркадий как-то сказал, что они познакомились на какой-то там конференции, которую устроили специально для предпринимателей. Поэтому точно я ничего не могу сказать.

— Так, понятно. Что еще вам известно? Они сразу же начали заниматься газовым оборудованием?

— Кажется… хотя. Нет, вроде бы они сначала продавали компьютеры и только потом стали торговать газовым оборудованием.

— Так как же все-таки они общались? — я вернулась к первоначальному вопросу о взаимоотношениях Бартелеймонова и Самодвигина.

— Да нормально они общались.

— То есть между ними не было ни споров, ни скандалов, ни тем более конфликтов? — продолжала я уточнять.

— Ну, я не могу так сказать. Может быть, и были. Теперь только Николай Витальевич может сказать.

— Елизавета, я вас правильно поняла: вы не слышали, как они ругались, скажем так, но не исключена возможность, что они все-таки были недовольны друг другом?

— Я очень недавно пришла сюда, поэтому… Я не могу судить, но… вроде бы как-то холодно они общались в последнее время. Кажется, однажды даже зашел вопрос о том, какой процент прибыли причитается каждому. Вроде бы так.

— А… скажите, Николай Витальевич часто устраивает себе отдых? В том числе и за границей?

— Пожалуй, что да, довольно часто.

— Скажите, Елизавета, а как сотрудники компании восприняли весть об убийстве шефа?

— Ну как. Сначала все взбудоражены были. Потом немного все улеглось.

— Какие-то предположения насчет убийства у людей есть?

— Да особенно никто ничего не обсуждает. Но…

— Что вы хотите сказать?

Елизавета подошла к двери, открыла ее и выглянула в коридор. Потом снова заперла дверь и вернулась на свое место.

— Так что вы хотели сказать? — спросила я снова.

— Ходят слухи, что в этом заинтересован Николай Витальевич, — почему-то шепотом сказала девушка, хотя, кроме нас с ней, в кабинете больше никого не было.

— Это означает, что у них все-таки были конфликты?

— При мне они не ссорились, — твердо сказала Елизавета. — И от других сотрудников я не слышала ничего подобного. Просто, понимаете, Николай Витальевич занимает офис на Девятой Дачной. А здесь он появляется сравнительно редко. У него там и секретарша имеется, Ядвига Леопольдовна.

— Она что, полька по национальности?

— Да вроде бы. Но точно я не знаю.

— И вы с ней не общаетесь?

— Нет, конечно. — Елизавета удивленно взглянула на меня. — Она же на Дачных сидит, а я здесь. И вообще… Она какая-то нелюдимая. Вечно хмурая, никогда не улыбнется.

— Скажите, а может быть, вы слышали разговоры о том, что Николай Витальевич и Константин Александрович планировали отделиться друг от друга? Ну, то есть работать независимо друг от друга, — пояснила я.

— Нет, никогда о таком не слышала. — Елизавета с еще большим удивлением посмотрела на меня.

У меня не было оснований не верить всему тому, что рассказала Елизавета. К тому же зачем ей было что-либо скрывать? Она на этой должности совсем недавно, без году неделя, как говорится. Поэтому она еще не успела войти в курс дела и всего того, что творилось в компании. А то, что знала, выложила безо всяких прикрас. Но тем не менее нельзя сбрасывать со счетов определенные разногласия, которые, несомненно, были между Бартелеймоновым и Самодвигиным. Просто не бывает ведь так, чтобы отношения всегда оставались бы идеальными. Так даже в семье не бывает, между близкими людьми. Что уж тут говорить о посторонних людях, связанных только коммерческими интересами. Однако мне стало ясно, что непонимание это носило скорее локальный, чем глобальный характер. Иначе сотрудники перетирали бы ситуацию на всех углах.