Штрафник-истребитель. «Искупить кровью!» - [51]

Каждый шаг давался с трудом, ноги проваливались в глубокий снег. Потом он приспособился: пошел по кустарнику. Снега на опушке было много, а в чаще поменьше. Приходилось петлять немного, обходя уж совсем густые заросли, но в целом получалось быстрее.

Впереди хрустнул сучок. Михаил вытащил из кобуры «ТТ», передернул затвор.

Может, показалось? И только он сделал пару шагов, как грохнул пистолетный выстрел. Пуля перебила ветку совсем рядом. «Вот балда, – подумал Михаил, – он же на звук стреляет, на скрип снега».

Михаил упал на землю. И тут же раздался еще один выстрел.

– Эй, кто там? – крикнул Михаил.

– Не возьмете – советские летчики не сдаются! – раздалось в ответ.

– Сдурел, что ли? Я свой, русский, я тоже летчик!

– А не врешь?

– Я из двести семьдесят четвертого ИАП.

Секундная тишина, показавшаяся Михаилу вечностью.

– Серега? Борисов?

– Он самый.

– А я Антон Переверзев!

Михаил поднялся, крикнул:

– Не стреляй, я к тебе иду!

И двинулся на голос. Подвоха он не опасался: разве чужой смог бы назвать его фамилию, опознав по голосу?

«М-да, не повезло Антону», – понял Михаил, подходя к месту приземления пилота. Купол его парашюта попал на единственное среди кустарника дерево, и теперь Антон висел на подвесной системе парашюта. И до земли-то всего полметра было, а попробуй, расстегни ремни под весом собственного тела.

– Слава тебе, Господи, послал помощь! Я уж и не знал, что делать! Вишу тут, как спелая груша! Пособи слезть.

Михаил обхватил ноги Антона и, приподняв, просипел:

– Расстегивай…

Щелкнули замки. Антон свалился на Михаила, и оба упали. Удержать Антона в меховом обмундировании было невозможно – тяжел.

– Ну ты и здоров, чертяка! – приговаривал Михаил, помогая Антону подняться на ноги и вместе с ним отряхиваясь от снега. – И как это тебя угораздило?

– «Мессеры» с разворота зашли, я заметил поздно. И сразу – очередь по двигателю. Его заклинило, как отрубило. А потом я уже с парашютом выпрыгнул. Тебя еще в воздухе заметил, да подумал – немец. Повезло мне, а то бы фашисты тепленьким взяли на дереве-то.

– Пошли отсюда. Если немцы здесь, то скоро примчатся: у них тоже глаза есть, парашют видели.

– Тогда чего стоим?

Пилоты направились на восток. С трудом удалось преодолеть около километра. Шли след в след – так было легче. Когда передний уставал, его подменял идущий следом.

– Лыжи бы сюда, – выдохнул Антон.

– Размечтался! Аэросани не хочешь? – съехидничал Михаил.

Потом шли молча, экономя силы. Упрев в меховых комбинезонах, они уселись отдохнуть прямо в снег. Антон зачерпнул снег рукой, пожевал.

– Пить охота.

– Снег – не вода, жажду им не утолишь.

Далеко впереди послышался грохот пушек.

– Никак немцы мешочек завязывают? – с тревогой предположил Михаил.

– Пупок надорвут, тут целая армия.

– Лучше пойдем. Отдохнем, когда к своим выйдем.

Глава 7

Однако далеко летчикам пройти не удалось. Спереди, из кустарника, простучала пулеметная очередь, пули взметнули снежные фонтанчики метрах в десяти от пилотов. Оба сразу упали в снег.

– По-моему, «дегтярь» стрелял, – сказал тихо Антон. Он приподнялся на локте и выкрикнул в сторону невидимого пулеметчика:

– Чего стреляете?

– Сдавайтесь! – прозвучало в ответ по-русски.

– Ну, тогда подойди, коли смелый, попробуй возьми.

– Вы что, никак русские?

– Русские, русские. Летчики мы, истребители. А вы?

– Много знать хочешь. Идите сюда с поднятыми руками.

– А не пошел бы ты… – И Антон загнул такой матюк, что Михаил поразился услышанному. До этого он не сомневался, что слышал и знал все матерные слова.

– Похоже, и в самом деле русские, – присвистнул невидимый пулеметчик в кустарнике.

От кустарника поднялись две фигуры в белых маскхалатах. Один держал в руках «ППШ», а второй – ручной пулемет Дегтярева. Тот, кто стоял ближе, махнул рукой – давай, мол, сюда!

Михаил с Антоном переглянулись. Черт его знает, вроде по-русски чисто говорят, и оружие советское.

– Держи пистолет в руке. Попробуют оружие в нашу сторону направить – сразу стреляй и падай, чтобы ответной очередью не срезало, – предупредил Михаил Антона, поднимаясь в рост.

Пилоты медленно направились к бойцам. Да, собственно, быстро и не получилось бы – ноги вязли в снегу, местами снег доходил до середины бедер.

Они встали друг против друга.

– Документики бы ваши посмотреть, товарищи летчики, – попросил усатый, державший «ППШ».

– Тогда и вы свои предъявите.

– Нету у нас, сдали в штаб перед выброской.

– Тогда и мы показывать не будем, вы – не комендантский патруль.

Усатый было дернулся что-то возразить, как его тронул за рукав боец с пулеметом.

– Хватит собачиться, не видишь – наши это. Немцы так материться не могут.

Летчики убрали пистолеты в кобуры.

– А вы все же кто будете? Из десанта? – спросил Михаил.

– Откуда про десант знаешь? – насторожился усатый боец.

– Так мы же и прикрывали ваши транспортники от немецких истребителей.

– Десантники, – подтвердил усатый, – только сбросили нас хреново. Высота большая, ветром группу раскидало, а некоторые самолеты вообще чуть ли не на немецкую передовую бойцов десантировали. Так немцы стрелять по бойцам еще в воздухе начали. Многих посекли. Нас вот сюда занесло.