Штрафбат. Приказано уничтожить - [46]

Третий мотоциклист все же сумел развернуть свою машину и с ревом уносился прочь. Сидящий в люльке развернул пулемет, долбил рваными очередями, демонстрируя публике белоснежный оскал. Ахнович замолчал. Мишка высунулся из-за мешка, стал строчить из «шмайссера», держа угловатый магазин параллельно земле. Пули яростно долбили по мешкам.

– Убери скворечник! – истошно завопил Алексей, оттаскивая Мишку.

– Отстань, – отмахнулся тот. – Уйдут же, гады!

Зорин вывалился из-за завала и, лежа на спине, принялся высаживать пулю за пулей в удаляющийся мотоцикл. Тот почти уже перелетел мост. Машину швыряло из стороны в сторону, но худо-бедно водитель удерживал ее от переворота. По мосту уже топали сапоги – штрафники, пришедшие в себя, исполняясь праведного гнева, выбегали на позицию. Рухнул на колено «раскулаченный» Кургаш, прицельно стреляя из карабина. Свалился рядом обалдевший Антохин – с колтуном на голове, в распоротой гимнастерке, принялся строчить из ППШ… И снова мотоциклисту не хватило самообладания. Пули просвистели совсем близко, он дернул руль – а мотоцикл уже летел с наката на грунтовку, его подбросило, заднее колесо оторвалось от земли, а переднее развернулось. Мотоцикл перевернулся на бок и на полной скорости вонзился в травянистый обрыв. Вспыхнул бензин, вытекший из бензобака, и в короткий миг и мотоцикл, и люлька, и все ее содержимое превратились в пылающий костер!

Штрафники бежали по настилу. Захлопали выстрелы – судя по радостным крикам, уйти не удалось никому.

Люди возвращались, качаясь от усталости. И начинали понимать трагизм положения: еще парочка таких молодецких побед, и воевать будет некому. Трое погибших лежали на мосту. Чуть дальше, в глиняной мешанине, – мертвый Ахнович, до самого конца не выпустивший пулемет из рук. Карабкался на обрыв, судорожно ругаясь, мокрый с ног до головы Бойчук. Выбрался, стащил гимнастерку, принялся яростно выжимать ее.

– Сухую надень, – посоветовал Зорин, кивнув на мертвого пулеметчика в люльке. Кровь стекала на землю со свисающей головы, обмундирование не пострадало.

– Ну уж хрен, – передернул плечами Бойчук. – Носить после мертвеца – уж увольте. Брезгливый я что-то, Зорин. Уж лучше пневмонию подхвачу и скончаюсь в страшных муках, чем это дерьмо на себя надену.

– Ловко ты с моста сиганул, – завистливо заметил Мошкин, – испугался, наверное, сильно… Я уж думал, ты там в камень влепился или утоп.

– Не тону, – криво усмехнулся Бойчук. – Плаваю, как дерьмо.

– А-а, это ты вроде как комплимент себе сделал? – расхохотался Мошкин.

К смерти товарищей уже привыкли. Души черствели. О том, что эти люди еще недавно были живы, старались забыть.

– Слышь, Зорин, а как ты догадался, что это фрицы? – уважительно поинтересовался Кладбищев. – У них ведь на рожах вроде не написано. И капитан их шпарил по-русски – заслушаешься. Я и оборотов-то таких матерных не знал.

– В разведке я служил, – вздохнул Зорин. Не хотелось ни шутить, ни разжевывать подробности.

– А это точно были немцы? – как-то приторможенно засомневался Терещенко. – Мало ли чего тебе там показалось, Леха. Ну, перебдел малость, палить начал. А эти кексы помирать не хотели, тоже давай шмалять в нас, а потом и в бега подались. Ведь пока объяснишь, что они свои, советские – мы уж продырявим их всех.

Солдатская мысль не была лишена сермяжной логики, но почему-то вызвала веселье в солдатских рядах. Люди ухмылялись, а кто-то начал истерично ржать.

– Ну уж нет, – отрубил Мошкин, – немцы так немцы. Ты нас тут своими сомнениями не расхолаживай, Терещенко.

– Зорин, вы молодец, – с усилием проскрипел младший лейтенант Колыванцев, посматривая на Зорина как-то исподлобья, оценивающе, чего раньше никогда не делал. – Я буду ходатайствовать перед командованием о снятии с вас наказания и представлении к правительственной награде.

– С удовольствием приму и то, и другое, товарищ младший лейтенант, – вздохнул Алексей. – За Ахновича только не забудьте похлопотать, теперь уже посмертно. Он так обрадуется… – добавил он на полтона ниже. – И еще, товарищ младший лейтенант, – позвольте совет. Эти девять чудаков были первой ласточкой, надеюсь, понимаете? Задача перед ними стояла – очистить мост от наших солдат, не допустить подрыва. Скоро попрут остальные фашисты, которых наши выдавливают из данного квадрата. Вот тут-то и начнется. Не знаю, как долго мы продержимся и сможем ли продержаться вообще, но приказа оставлять объект, помимо того, что отдал нам капитан Муромцев (солдаты захихикали, а офицер стыдливо покраснел), я так понимаю, не было. Можем заманить фрицев, а для этого нужно убрать с моста все, что напоминает о бойне. Кто-то переоденется, нацепит фуражки, плащ-палатки, сядет на мотоциклы. Пусть считают, что мы свои – много они разглядят издалека? Надеюсь, они так и не поняли, что здесь произошло. Разумеется, товарищ младший лейтенант, такая идея пришла бы и вам, но… в общем… времени у нас мало.

– Работаем, парни, – спохватился Колыванцев. Он даже не обиделся, недостаток опыта компенсировался благоразумием. – Рядовой Зорин, с этой минуты вы становитесь моим заместителем.