Штрафбат. Приказано уничтожить - [28]

– Встать! – объявил прибывший и зашелестел бумагами. Пришлось будить Кармазова, объясняя шепотом, что пока он жив и в армии. Они стояли, без головных уборов, без ремней, покорно ждали решения своей участи. А подтянутый товарищ откашлялся.

– Решением трибунала 45-й стрелковой дивизии номер 20495Н от такого-то сентября 1944 года военнослужащие Зорин Алексей Петрович и Вершинин Михаил Владимирович за совершение тяжкого военного преступления приговорены к высшей мере наказания – расстрелу. По ряду обстоятельств неодолимой силы приговор не был приведен в исполнение. В трибунал поступило ходатайство начальника оперативного отдела дивизии майора Шустова относительно военнослужащих Зорина и Вершинина.

Рассмотрев ходатайство, трибунал постановил: в связи с достойным поведением при отражении атаки противника на Багровичи высшая мера наказания по приказу 20495Н с военнослужащих снимается. Вы приговариваетесь к трем месяцам несения службы в штрафной роте – кровью будете искупать свою вину борьбой с врагом на ответственном участке фронта. В связи с тем что первая штрафная рота 45-й мотострелковой дивизии расформирована, вас переводят во 2-ю штрафную роту 24-й армии, действующей в составе 1-го Украинского фронта. О решении суда будет донесено по команде и Военному совету армии с приложением копии приказа. Вам понятен смысл постановления военного суда?

– Ни хрена себе… – пробормотал Мишка.

– «Ни хрена себе» – это не ответ, – строго сказал посланец. – Вам понятен смысл постановления военного суда?

– Так точно, товарищ старший лейтенант, – очнулся Зорин.

– А я? – спохватился Кармазов.

– А вы что за финик? – нахмурился офицер. Выслушав ответ, зашелестел бумагами. – Кармазов, Кармазов… Хм, видимо, это канцелярская ошибка, спешили. Приговор по вашему делу также имеет номер 20495Н… – офицер задумался. Зорин догадался – ходатайство Шустова, оказавшегося порядочным мужиком, касалось исключительно Вершинина и Зорина, но пересмотренное решение трибунала относилось ко всем, чей вердикт имел тот самый «счастливый» номер 20495Н. Кармазов вздрогнул, собираясь что-то сказать, но Алексей пихнул его локтем – молчи, дескать, в тряпочку.

Старший лейтенант обдумывал ситуацию. Он должен был выполнить решение суда. И он его выполнил – до последней буквы, поскольку не имел отношения к той самой злосчастной канцелярской ошибке.

– Выходите, все трое. Машина скоро будет.

Мощное дежа-вю захлестнуло бывшего сержанта Зорина. В конце тридцатых годов на одном с ним курсе в Новосибирском институте военных инженеров обучался некий Сидор Петрович Иванчук, отслуживший срочную на Дальнем Востоке и очень стесняющийся своего имени. Пребывание в рядах непобедимой и легендарной, видимо, не являлось самым светлым пятном в биографии, и он часто жаловался Алексею, что периодически видит один и тот же сон: его повторно забирают в армию. Нечто подобное испытывал сейчас и Зорин – разве позволено по Дисциплинарному уставу второй раз в штрафную роту? Снова канцеляристы не доглядели? Или он спит?

Приказ «Ни шагу назад!» Народного комиссара обороны под № 227 от 28 июля 1942 года, изданный после поражения Красной армии под Харьковом и оставления Ростова-на-Дону, ужесточал дисциплину в войсках и запрещал отвод войск без приказа руководства. А также вводил штрафные батальоны в составе фронтов и штрафные роты в составе армий – в количестве от пяти до десяти. В штрафные батальоны направлялись разжалованные офицеры, осужденные за воинские или уголовные преступления; в штрафные роты – военнослужащие рядового и сержантского состава всех родов войск. Командовали ротами кадровые офицеры. Основанием для направления военнослужащего в штрафное подразделение служил приказ командования в связи с нарушением воинской дисциплины или приговор суда. В качестве альтернативной меры наказания допускалось направление в штрафные роты гражданских лиц, осужденных за совершение нетяжких и средней тяжести уголовных преступлений. Штрафные подразделения бросали на самые трудные и безнадежные участки фронта. Практически никому из переменного состава не удавалось отбыть максимальный срок наказания – три месяца. Основаниями для освобождения лиц, воюющих в штрафных частях, являлись: отбытие срока наказания; получение ранения, требующего госпитализации; досрочное решение военного совета армии по ходатайству командира штрафного подразделения в виде поощрения военнослужащего, проявившего мужество и храбрость. Вопреки официальной пропаганде, зачастую передовые штурмовые части на ответственных участках фронтов были сформированы исключительно из штрафников…

Часть вторая

Командира второй штрафной роты капитана Любавина в подразделении не любили. Не любили все, и без оговорок, включая личный состав, командиров взводов младших лейтенантов Колыванцева, Пескарева, Ташкаева, политрука Бочкова, оперуполномоченного СМЕРШ Кулагина, медбрата Карпенко, а также связистов и подслеповатого штабного писаря Гусака, ухитряющегося «подрабатывать» денщиком, ординарцем, адъютантом и «мальчиком по поручениям». Беспросветно угрюмый, равнодушный к нуждам солдат, сквернослов, любитель нотаций и придирок – ходили слухи, что капитана Любавина за неведомые заслуги в ближайшее время переведут в одну из кадровых частей, и этот слух помогал солдатам жить и служить.