Штрафбат 999 - [76]

Чуть в стороне от лошади за сугробом залег старший лейтенант Сергей Петрович Деньков. В руках у него был автомат с большим круглым диском. Он внимательно следил за приближавшимися санями.

— Что это такое? — недоумевал Обермайер.

Ефрейтор, снизив скорость, подъехал к темной массе.

— Кажется, лошадь, герр обер-лейтенант.

— Опомнитесь! Откуда ей здесь взяться?

Но приглядевшись, Обермайер убедился, что ефрейтор прав — на дороге действительно лежала лошадь. Мертвая, судя по всему. Но ефрейтор был иного мнения на этот счет:

— Наверное, измоталась, вот и решила прилечь передохнуть. И кто только мог ее здесь бросить? Может, остановимся поглядим?

В ефрейторе вдруг пробудился вестфальский крестьянин, который не мог просто так равнодушно проехать мимо попавшего в беду полезного животного. И, не дожидаясь согласия офицера, затормозил и остановил сани.

Сергей осторожно снял оружие с предохранителя и чуть приподнял ствол. Их всего двое, заключил он. Ладно. Сегодня двое, завтра еще столько же, послезавтра тоже… Глядишь, так и взвод скоро наберется. Он будет убивать их, пока они ходят по этой земле. Его земле. Закусив губу, он положил палец на спусковой крючок.

— Сходите и взгляните, что с ней, — велел Обермайер.

Ефрейтор, выбравшись из саней, зашагал к лошади — прямо под огонь Сергея Денькова.

Обермайер, подумав, тоже решил вылезти и уже ставил ногу на снег, как вдруг кляча с поразительной проворностью вскочила, словно насмерть перепугавшись направлявшихся к ней двоих незнакомцев. Сергей, тоже вздрогнув от неожиданности, невольно нажал на спуск.

— Ложись! — скомандовал Обермайер и бросился в снег рядом с санями.

А ефрейтор замешкался, но потом все же последовал приказу и уже на лету ощутил страшный удар в голову. На мгновение все вокруг вспыхнуло ослепительно-белым светом, и он, рухнув на дорогу, раскинул руки и судорожно задвигал ногами, пятками сапог выбивая из нее льдинки. Несколько секунд спустя он застыл в неподвижности. Лошадь, вздыбив гриву, понеслась прочь по дороге. Сергей чуть отполз назад, потом в сторону и укрылся за телеграфным столбом. Минуту или две спустя он, осторожно высунув голову из-за сугроба, посмотрел на стоявшие сани. Одиночный выстрел прорезал ночную тишину, и рядом с Деньковым взметнулся белый фонтанчик. Противник открыл ответный огонь. Деньков снова сменил позицию — прополз еще дальше и, выглянув из-за сугроба, посмотрел туда, где мог находиться противник. Никого. Ни звука. Но отсюда до саней было метров тридцать, и Сергей с трудом различал их и темневшее рядом на дороге тело. Старший лейтенант Деньков выжидал. Ничего, ты еще покажешься, никуда тебе не деться. А терпения ему хватит.

Ничего, вылезешь. Ты же немец. Небось в герои метишь. Все немцы, которым не терпится стать героями, торопятся. Это их и подводит.

Сергей ждал, не зная о том, что Обермайер был не из тех, кто лез в герои, а всего-навсего человеком в немецкой военной форме, которому терпения тоже было не занимать. И он выжидал удобный момент, чтобы прикончить противника.

Наверное, с час лежали они, ничем не выдавая друг друга. Когда ночь стала незаметно переходить в серый, мглистый рассвет, Сергей понял, что противника ему не достать. Он не мог больше ждать. Скоро эта дорога оживет — по ней поедут немцы. Патрули или же колонны войскового подвоза. Если его заметят здесь, ему конец. А вскоре развиднеется совсем, и уже не убежать. Немец заметит его, не успеет он добраться до кустарника и деревьев. Ладно, одного я шлепнул, успокаивал себя Сергей, когда, окоченев от холода, скрючившись, пробирался за наваленным вдоль дороги снегом. Сегодня один, завтра будет больше… А пока… обойдемся и одним.

Убедившись, что он достаточно далеко, Сергей свернул вправо и под прикрытием кустарника побежал через поле к лесу. В этот момент беглеца разглядел Обермайер, но до него было слишком далеко. Впрочем, будь он и поближе, Обермайер все равно не попал бы в него: о какой прицельной стрельбе можно говорить, если ты продрог до костей, еле шевелишь онемевшими руками и ногами? Кряхтя, обер-лейтенант с трудом поднялся, а потом, собрав все силы, помчался к саням. Еще долго он не мог согреться и принялся растирать замерзшие руки и ноги, пытаясь таким способом отогреть их. Он ощутил покалывание в руках и ногах, поняв, что чувствительность возвращается. Тогда он кое-как подтащил погибшего ефрейтора, усадил его рядом с собой, а сам сел за руль. Но прежде чем ехать, снова оглядел унылый, занесенный снегом пейзаж. Начинался новый день. Нет, эта страна ненасытна, она, словно губка воду, способна вобрать в себя все человечество, размышлял он, и все равно место бы осталось. Пошел снег, мелкие холодные хлопья неприятно щекотали лицо.

Сани тронулись с места и, загудев, стали набирать ход.

В Борздовке обер-лейтенанта встретил штабсарцт доктор Берген. Чуть поодаль Обермайер заметил стоявшего обер-фельдфебеля Крюля. Они уже добрых два часа дожидались прибытия саней и даже собрались послать в Бабиничи группу бойцов разузнать, что с ним стряслось. Берген и Крюль молча наблюдали, как Обермайер, с трудом разгибая окоченевшие от холода члены, выбирается из саней.