Штормовое предупреждение - [10]

Чарли бродит по комнате с переносной антенной, но помехи не желают исчезать. Только сейчас он замечает, что из соседней квартиры доносятся приглушенные звуки музыки. Он не сразу узнает группу "Баззкокс"[11], их "Спайрел скрэтч"[12], низкочастотные вибрации поначалу вызывают в памяти лишь смутный образ музыки шестидесятых. И он слегка уязвлен этим, эстетически и морально. Он и сам не понимает почему.

Он сверлит взглядом стену, долго на нее смотрит, словно его взгляд способен пробить ее и испепелить Кэрол, как огромная доза радиации. Вообще-то Кэрол обычно ведет себя прилично, и ему как-то неловко стучать в стену, неловко, хотя это вибрирующее гудение все сильнее его раздражает. И Кэрол словно почувствовала его недовольство: басовитое гудение становится тише — настолько, что Чарли отходит от стены и укладывается на диван, положив ноги на пухлый черный пуфик из ПВХ[13], или, как он обычно его называет "пу-фей", вроде как фея, но мужского рода.

Он осматривает комнату. Чисто, ничего нигде не валяется. На столике с чуть раскоряченными ножками, как обычно, три прибора.

У дивана уютно сгрудились три кофейных столика. На самом большом лежат два журнала: "Ридерз дайджест" и "Нэшнл джиографик". Чарли проводит по столу пальцем: ни пылинки.

Морин помешана на красивой сервировке, все должно быть идеально расставлено и разложено. Ножи рядом с тарелками обыкновенные. Это хорошо, радуется Чарли. Значит, точно не рыба. Салфетки пшеничного цвета Морин скатывает ровными цилиндрами и укладывает строго параллельно вилкам и ножам. Чарли проводит языком по углам рта, они сухие и чуть саднят. Вдруг замечает, что Морин убирает стаканы.

— А как же пиво?

— Пиво у нас кончилось.

Нет, день сегодня определенно не задался. Обычно Чарли очень хорошо ощущает, что ему живется куда проще, чем многим, что при теперешнем тотальном хаосе его жизнь — это воистину оазис стабильности и покоя. И дома, и на работе уважают. В безработных никогда не ходил. Семья в норме: жена, сын. Со здоровьем никаких проблем. Но он не может стряхнуть исподволь накопившееся раздражение — из-за вонючих пакетов с мусором, из-за неодолимых помех на экране, из-за гулко бухающего "Спайрел скрэтч" за стеной, из-за того, что ему сегодня не дадут пива. И эта подспудная тревога по поводу результатов на сегодняшних выборах, хотя он сам не понимает, на черта они ему сдались, эти выборы… Ему начхать на политику, это конек малыша Майка. Тем не менее грядущие перемены неприятно его будоражат. В ответ на слова Морин он говорит спокойно, но все-таки с нажимом:

— Господи ты боже мой, Мо! Я же просил! Я же специально тебе напомнил…

Морин виновато улыбается.

— У меня не осталось денег, Чарли. Хватило только на продукты.

На лице Чарли отражается искреннее изумление.

— Но всего три дня назад я дал тебе десять фунтов с мелочью.

— Все дорожает. А то, что вам выдает стачечный комитет, не сказать, чтобы очень…

Чарли морщится:

— Прекрати. У нас нет никакого права…

— Я просто говорю…

— А я просто борюсь за приличную зарплату, борюсь за… за…

Он плавным жестом обводит свое жизненное пространство, состоящее из дешевой мебели и тусклых невзрачных стен.

— За все это.

Его пафос выглядит откровенно нелепым. Морин одолевает смех, она еле сдерживается.

— Чарли, я не собиралась никого обижа…

— Я хочу пива. Я четыре часа проторчал в пикете, слушая треп всяких идиотов, и мне необходимо выпить.

— Может, выпьешь домашнего пива?

Чарли купил недавно агрегат для варки пива, вон там, в открытом шкафу, стоит теперь в пластмассовом бачке эта кисловатая бурда. Его младший братец, Томми, галлонами ее варит, излишки даже продает, разбавляя водой. Томми всегда умел слупить выгоду. А почему бы нет — дешево и сердито, и даже на вкус не такая уж дрянь.

— Оно, наверное, почти готово. Две недели уже стоит.

Тут Чарли, не выдержав, встает, надевает пальто и направляется к двери, ему в нос снова шибают миазмы помойки.

— Ноу меня почти все готово.

— Я мигом, одна нога здесь, другая там.

Он злится. И чувствует себя виноватым из-за того, что злится, потом злится уже на то, что чувствует себя виноватым. У двери в прихожую он задерживается. Картинка на телевизоре немного прояснилась. Показывают хвост шестичасовых новостей, и, хотя изображение по-прежнему не в фокусе, звук вполне четкий и громкий.

Диктор Кеннет Кендалл. Чарли он нравится: не суетится, говорит четко, это вызывает доверие. А тот малый, что на ТВ-1, похоже, всегда под градусом. Кендалл говорит, что выборы продолжаются, что число проголосовавших перевалило за средние показатели. Он сообщает, что результаты выборов будут объявлены по Би-би-си, первый канал, после окончательного подведения итогов. Чарли решил, что обязательно посмотрит, если его не сморит сон. И все медлит, не уходит.

— Голосовать-то пойдешь?

Из кухни донесся громкий голос Морин, которая пытается перекричать истошный свист закипевшего чайника:

— А выборы сегодня?

— А то ты не знаешь. Когда же еще, сегодня.

— Правда?

Чарли пожимает плечами. Морин тоже наплевать на все эти политические игрища. Когда его жена все-таки утруждает себя вылазкой на избирательный участок, она отмечает тех же, что и Чарли. Сам он еще не решил, пойдет голосовать или нет, до участка от винного магазина тащиться минут пять, а на улице сегодня жуткий холод.