Шторм - [131]

Мышки бегают все быстрее, их укусы все болезненнее. Они полны решимости проделать себе путь к спасению.

– Проси пощады! Проси пощады!

Кейт непроизвольно вскрикивает – одна из мышей глубоко вгрызается в плоть, и теперь боль только усиливается. Теперь грызуны уже не кусают где попало, а целеустремленно пытаются проделать норки в живой плоти. От места, где они орудуют своими зубами, расходятся пульсирующие волны боли.

"Молчи! Не умоляй! Не проси пощады!"

Мыши остервенело прогрызают свой ход. Далеко ли они проникнут, прежде чем боль лишит ее сознания? Боль повсюду – в ней, над ней, вокруг нее!

– Прекрати. Пожалуйста останови это.

Пламя не колеблется.

– Прекрати это! Прекрати, черт побери!

Пламя по-прежнему не движется.

Такое ощущение, что мышки прогрызли ее кожу и принялись за мускул.

– Синклер, пожалуйста!

Мольбу уносит ветер, и она даже не уверена, что Синклер ее услышал.

Однако он убирает факел и разрезает сбоку ремень. Жестянка скатывается, одна из мышей соскакивает на песок. Мордочка ее в крови, в крови Кейт. Другую мышку, еще остающуюся в банке, Синклер бросает в стеклянный ящик со змеей.

Кейт не решается смотреть на свой живот.

Он снова стоит над ней.

– Ну вот, и твои, и мои муки близятся к завершению. Но прежде чем закончить все это, я должен сделать кое-что, чтобы очиститься, снять с себя вину. Орест принес жертву богам – пожертвовал часть собственной плоти. Свой собственный палец. Который сам у себя и откусил.

Мизинец его левой руки исчезает у него во рту, жевательные мышцы выпячиваются, как грецкие орехи, и Кейт, даже сквозь дождь и ветер, слышит отвратительный скрежет зубной эмали о кость. Лицо Синклера искажено гримасой боли, которую он преодолевает.

Пронзительный крик, звучащий в ее ушах, это ее собственный крик, непроизвольная реакция на то, что она видит.

Она пытается отвести взгляд и не может. Это зрелище завораживает ее, ибо происходящее с Синклером для нее непостижимо. Она видит все это, верит своим глазам, но уразуметь происходящее не в состоянии. Зубы тверже, чем кости. Из трех слоев, составляющих зуб, два внутренних – дентин и цемент – имеют примерно тот же состав, что и кость, но наружное покрытие, зубная эмаль, намного тверже и плотнее. Синклер кусает в оптимальной точке, прямо у костяшки, где пястная кость смыкается с крючковатой. Ему не приходится перегрызать три из четырех мышц пальца, только наружную пястную. Укус производится передними зубами, режущими краями клыков и резцов.

Ноги Синклера подгибаются, словно кто-то ударяет его сзади под коленный сгиб. Не иначе, как от нестерпимой боли.

И тут его зубы со щелчком смыкаются, и из обрубка перекушенного пальца брызжет кровь.

Синклер лезет здоровой рукой в карман, достает белую тряпицу и заматывает рану. Повязка мгновенно окрашивается в красный цвет. Он затягивает ее потуже, морщится, после чего выплевывает откушенный палец в неповрежденную руку и выбрасывает в море.

После чего снова смотрит на нее. Уровень адреналина таков, что становится ясно – игра закончена.

Синклер заносит нож и устремляется к ней. Отраженный от волн лунный свет поблескивает на клинке, и в этот миг в голове Кейт с яркостью молнии вспыхивает озарение.

В последнее мгновение, когда он уже наносит удар, она резко откатывается в сторону и не видит, а только чувствует, что инерция не позволяет ему остановиться. Он спотыкается, пролетает мимо нее и падает, в то время как она, перекатившись, вкладывает весь свой вес в удар связанных рук и обрушивается на стеклянный ящик с гадюкой. Стекло разбивается, острые осколки ранят ей руки, но это уже мало что добавляет к боли от ударов шлангом и мышиных зубов. Ухватив несколько кусков стекла, она стремительно откатывается в сторону, подальше от раздраженно поднимающей голову гадюки. На горле змеи нелепое вздутие: она только что проглотила мышку. Что там говорил Мэтисон?

"Когда змея ест, с ней лучше не связываться".

Синклер приподнимается с песка.

Пальцы Кейт влажны от собственной крови, что-то пульсирует в ее правом запястье.

"Пожалуйста, Господи, пусть это будет вена, не артерия!"

Один из осколков в ее левой руке оказывается достаточно большим, чтобы пустить его в ход. Она зажимает его между средним и указательным пальцами и лихорадочно трет о веревку вокруг запястья.

Гадюка отводит назад голову, явно готовясь к броску, и Синклер, уже готовый снова ринуться на Кейт, завидев рассерженную змею, колеблется.

Время растягивается, тогда как собственный метаболизм Кейт, кажется, невероятно ускоряется. Сейчас, когда вроде бы все вокруг должно происходить стремительно, мир замедляется, и только она продолжает остервенело резать стекляшкой путы.

Синклер приближается, но теперь делает это осторожно, держа в поле зрения змею. Разбитая стекляшка находится между ним и его раздвоенной палкой, и змея сильно рассержена.

Правая рука Кейт рывком высвобождается из пут, за ее запястьем тянется пропитанная кровью веревка.

Внимание змеи сосредоточено на Синклере. На Кейт она не смотрит.

Кейт молниеносно хватает гадюку позади головы, так, как на ее глазах Мэтисон держал natrix natrix. Рептилия яростно дергается в ее хватке, и она, под растянутой кожей змеиной шеи, ощущает пальцами мертвую мышку.