Шторм из тени - [77]

Таким образом, вместо шестидесяти «Марк-16» каждые восемнадцать секунд, при максимальной дальности атаки (без учета баллистики, по крайней мере) только на двадцать семь миллионов километров, они стреляли сорок восемь раз ракетами «Марк-23» каждые двенадцать секунд.

Это было достаточно серьезное увеличение огневой мощи, подумала Мишель, но способ, который она, Аденауэр и Эдвардс придумали сегодня сделал его еще больше.

Одним из самых больших преимуществ Мантикорского Альянса был «Призрачный Всадник», чрезвычайно развитая и постоянно развивающаяся система сверхсветовой связи и РЭБ платформы. Развернутые вокруг единственного судна, эскадры, или целевой группы, они давали Альянсу такую степень понимания обстановки, какую никто больше не мог получить. Корабли Альянса просто могли видеть дальше, быстрее, и лучше чем кто-либо еще, и их разведывательные платформы могли предоставлять информацию в реальном времени или почти в реальном времени, и никто не мог повторить подобное, даже республика Хевен.

Но были и недостатки. Все еще вполне возможно было обнаружить импеллерные сигнатуры потенциально враждебной силы и не иметь платформы в готовом для запуска состоянии, чтобы выяснить, кто прибыл. Даже если у тактического офицера было очень серьезное основание думать, что у вновь прибывших плохие намерения, то он все еще должен был подвести одну из своих платформ на относительно близкое расстояние прежде, чем он мог быть уверенным в этом. Или, если на то пошло, прежде чем он может быть уверенным, что то что он видел, действительно были космические корабли, а не следы помех или РЭБ. И, как правило, это считается хорошей идеей – получить такую информацию прежде, чем оотправлять целый залп атакующих ракет на то, что, возможно, в конце концов, окажется нейтральным торговым конвоем.

В одном из мозговых штурмов Аденауэр, Эдвардса и Мишель, Эдвардс указал на новые возможности, которые «Аполлон» сделал доступными. Быстрые, как платформы «Призрачного Всадника», они были бесконечно медленнее, чем МДР. Поскольку они должны быть скрытными и долго сохранять автономность, они были полностью несовместимы с ускорением, выдаваемым импеллерным клином ракеты в своей невероятно краткой жизни. Но «Аполлон» был разработан, чтобы объединять и анализировать данные от атакующих ракет и передавать свой анализ обратно на сверхсветовой скорости. Мишель и Аденауэр поняли это сразу, и эта симуляция была разработана, чтобы проверить, что они придумали. То, что сделала Аденауэр, должно было выпустить подвеску, заряженную «Аполлоном» за тридцать секунд до того, как дать полный залп всей эскадрой. И эта подвеска была теперь в одной минуте полета от «неизвестных импеллерных следов», в восьмидесяти двух миллионах километров от «Артемиды».

– Сбрасываем маскировку, – сообщил Диего, поскольку ракеты первой волны достигли точки Альфа.

– Принято, – ответил Аденауэр.

Сброс маскировки был запрограммирован в ракеты перед запуском. В отличие от старых, ударные ракеты «Марк-23», в подвесках «Аполлона» были установлены защитные кожухи с целью защитить их датчики от эрозии при баллистических профилях полета на релятивистских скоростях. Большинству ракет на самом деле не нужно ничего подобного, поскольку их защищали их клинья. Они были способны к поддержанию отдельного экрана, по крайней мере пока они сохраняли бортовую энергию, даже после того, как клин затухал, даже не смотря на то, что их экран был намного менее эффективным чем экраны кораблей. По большей части, это значения не имело, поскольку любой баллистической компонент стандартного профиля атаки собирался быть кратким, и это в лучшем случае. Но с «Аполлоном» атака на очень дальней дистанции, с длительным баллистическим периодом, вдруг стала вполне реальной. Эта возможность, однако, будет иметь ограниченную полезность, если эрозия ослепит ракеты прежде, чем они получат шанс увидеть цели.

Теперь поступила команда снятия маскировки, и сенсоры, ранее скрытые, заработали. Конечно, ракеты были в 72,998,260 километрах от «Артемиды». Это было более четырех световых минут, что в старые времена (примерно пять или шесть лет назад) означало что их сигналу потребуется четыре минуты, чтобы добраться до «Артемиды».

Однако, с гравитационным передатчиком, встроенным в «Марк-23», потребовалось только четыре секунды.

На дисплее перед Аденауэр вдруг появилась картинка с иконками кораблей, когда первая подвеска «Аполлона» честно доложила, что могла видеть теперь, когда ее глаза были открыты. Световые коды трех враждебных супердредноутов, под прикрытием трех легких крейсеров и квартета эсминцев, зажглись четко и ясно, и на мгновение тактический офицер замер. Она просто сидела, глядя на экран, и ее лицо ничего не выражало. Но Мишель лучше узнала Аденауэр, особенно за последние шесть дней. Она знала, командир действовал почти на автомате. Она даже не смотрела на экран. Она просто впитывала его. А потом, вдруг, ее руки ожили на пульте.

Ракеты в атакующем залпе были предварительно загружены десятками профилей возможного нападения. Теперь летающие пальцы Аденауэр передали серию команд, которые выбрали из меню предварительно запрограммированные варианты. Одна команда определяла супердредноуты как цели ударных ракет. Другая передала «Зуделкам» и «Зубам Дракона», находящимся в залпе, когда и в какой последовательности включить их системы РЭБ. Третья сказала ударным ракетам, когда включать их заключительные стадии двигателя и какой профиль проникновения принять, когда они пройдут противоракетную оборону вражеских сил. И четвертая сказала «Марк-23-E», когда и как они должны поступать и реструктурировать ее команды, если враг внезапно сделает что-то вне параметров выбранных моделей нападения.