Шторм из тени - [17]

Каждая из трехсот шести ракетных подвесок несла по четырнадцать ракет «Марк-16». Из этих более чем сорока двух сотен ракет четверть была платформами РЭБ. Остальные тридцать две сотни несли боеголовки намного более слабые, чем ракеты кораблей стены. На самом деле, они были слишком слабыми, чтоб нанести сколь-нибудь существенные повреждения чему-нибудь столь же тяжело бронированному, как корабль стены. Но супердредноуты Бандита Два прикрывали линейные крейсера, и линейные крейсера не несли такой брони.

У хевенитских тактиков было восемьдесят четыре секунды, чтоб осознать, что произошло. Восемьдесят четыре секунды, чтоб увидеть, как на их дисплеях оживают тысячи ударных ракет. Несмотря на ошеломляющий сюрприз, они все же начали запускать системы противоракетной обороны, но времени было недостаточно, чтоб оборона была эффективной.

Ураган ракет ворвался в строй хевенитов. Мишель Хенке, несомненно, овладела тактикой Хонор Харрингтон и Марка Сарнова при Битве при Ханкоке, и ее оружие было намного более действенным, чем оружие, которое применялось в тот раз. Хотя «Марк-16» и не предназначались к использованию в качестве мин, их сенсоры намного превосходили сенсоры, которыми были оборудованы большинство мин. И, конечно же, Мишель Хенке, использовала превосходство в разведплатформах и каналах управления. Наряду с ракетными подвесками, «Аякс» развернул полдюжины буев «Гермес» – платформ связи, оборудованных гравитационно-импульсными приемниками СКС и лазерами связи, действовавшими со скорость света. Разведплатформы Призрачного Всадника держали хевов под пристальным наблюдением почти в режиме реального времени и «Аякс» использовал свои передатчики СКС и буи «Гермес», чтоб постоянно обновлять данные, поступающие на ракетные подвески.

Конечно, любое точное управление огнем при такой организации каналов управления, было невозможно, учитывая их ограниченную полосу пропускания. Но этого было более чем достаточно, чтоб в каждую ударную ракету были заложены эмиссионные подписи линейного крейсера, который она должна была атаковать. Точность, по сравнению со стандартной, могла стать ниже, и платформы РЭП были не столь эффективны без должного обновления, поступающего обычно с кораблей, но и дистанция была необычайно малой, что не дало защите времени среагировать. Несмотря на все недостатки, точность огромного залпа была намного выше, чем хевы могли бы ожидать… и ни одна из ракет не обратила внимания на корабли стены.

Адмирал Рэдмонд яростно выругался, когда ракетный шторм буйствовал у него на дисплее. Компьютеры противоракетной обороны делали лучшее, на что были способны, и, учитывая, шок их операторов-людей, и смертоносную геометрию атаки, это лучшее на самом деле было неплохим результатом, что, к несчастью, даже отдаленно не значило, что этого достаточно.

На запуск противоракет не было времени, а атака почти с кормы минимизировала количество лазерных кластеров ПРО, защищающих каждую из целей. Сотни ракет были уничтожены, но их были тысячи, и их жертвы забились в агонии, когда боеголовки детонировали у неприкрытой клином кормы, а рентгеновские лазеры прорывались сквозь боковые защитные стены. Корпуса раскалывались, изрыгая атмосферу и обломки, а люди на этих кораблях сгорали подобно соломе в доменной печи.

Два из восьми линейных крейсеров Бандита Два погибли сразу, исчезнув в облаке плазмы вместе со всеми экипажами, когда дьявольские лазеры с ядерной накачкой пронзали их снова и снова.Шесть выжили, но четыре из них не были большим, чем растерзанными обломками, продолжавшими нестись вперед, пока оглушенные выжившие продирались сквозь разрушения в поисках других уцелевших.

Челюсти адмирала сжались, когда погибли его крейсера. Затем он развернулся и вперил взор в тактика.

– Открыть огонь, – рявкнул он.

ГЛАВА 3

– Адмирал Хенке

Мишель Хенке открыла глаза, а затем, увидев человека, произнесшего ее имя, попыталась сесть на больничной кровати. Ее левая нога была все еще зажата в шину Беллера (traction = демпфирующее устройство для скелетного вытяжения), восстанавливающего раздробленную кость, так что занять вертикальное положение было непросто. Но, хотя они никогда и не встречались лично, Хенке видела более чем достаточно изображений, чтоб сразу узнать платиновую блондинку с топазовыми глазами, стоящую в изножье ее кровати.

– Не беспокойтесь, адмирал, – сказала Элоиза Причарт. – Вы же ранены, а это неофициальный визит.

– Вы глава государства, госпожа президент, – сухо сказала Мишель, приподнявшись, а затем откинувшись с облегчением, на поднявшийся край больничной койки. – А это означает, что это он и есть.

– Ну, возможно, Вы и правы, – отозвалась Причарт с очаровательной улыбкой. Затем указала на кресло, стоявшее возле кровати. – Разрешите?

– Конечно. Все-таки, это же Ваше кресло, – Мишель оглядела приятную, если не роскошную комнату. – Как и весь госпиталь.

– Я полагаю, что можно сказать и так.

Изящно опустившись в кресло, Причарт несколько секунд сидела склонив голову, с задумчивым выражением на лице. Мишель вглядывалась в нее, пытаясь понять, что ее привело к изголовью больничной койки военнопленной. Как только что подчеркнула Мишель, этот госпиталь – который, она вынуждена была признать, был намного лучше всего, чего она ожидала – принадлежал Республике Хевен. Точнее – Республиканскому Флоту, и, несмотря на всю свою внешнюю легкость и пастельные тона, он был таким же лагерем для военнопленных, как и другие, более укрепленные и охраняемые сооружения, в которых были заключены ее оставшиеся люди.