Штопор - [81]

Непонятно, когда и каким путем сюда прибыли иностранные журналисты, окружившие Масуда, чем, как понял Абдулахаб, сардар был недоволен, от интервью отказывался и направлял их к другим командирам или повстанцам. И вообще, заметил Абдулахаб, Масуд был не в духе и чем-то обеспокоен.

Как только на востоке обозначилась полоска горизонта и потухла последняя звезда на небосклоне, позиция погрузилась в предрассветную тишину. Казалось, все уснули крепким, непробудным сном.

Масуд сидел в пещере на толстой кошме, прислонившись к прохладному камню, и делал вид, что дремлет; но при малейшем движении радиста, находившегося рядом, приоткрывал глаз и прислушивался. Здесь же бодрствовали телохранители Азиз и Тахир, американский журналист — француза и итальянца Масуду удалось выпроводить в другие отряды.

Абдулахаб полулежал в глубине пещеры и размышлял над происходящим: шурави начинают вывод своих войск, значит, дела у народной власти не так уж плохи и, надо ожидать, в скором времени в Афганистане врагами моджахеддинов останутся только сарбазы, царандои да хадовцы; значит, воевать придется только со своими? Чем это обернется? Сейчас уже народ не очень-то поддерживает их «освободительную» борьбу, а чем тогда они будут объяснять свои набеги? Не потому ли Моджаддеди дал команду не выпускать шурави с афганской земли?.. Спит сейчас, наверное, в мягкой постели и видит приятные сны, а они месяцами не моются, горячей пищи не едят. Осточертело все. И Земфира заждалась, исстрадалась — жив ли он… Чем окончится этот бой? Раньше попадали в сложные переделки, но там были отдельные отряды, бои, как говорится, местного значения: удар, налет и — снова в горы. А здесь — бой с отлично вооруженным, обученным и сильным противником. В полку бронемашины, танки; сверху будет прикрывать авиация. Не зря задумался Масуд, не хочется ему умирать, и, похоже, война и ему поперек горла стала: он, любитель комфорта, красивых женщин, вкусной пищи и крепких напитков, лишен всего этого…

В пещере становилось все светлее. Радист стал подремывать: голова его в наушниках медленно клонилась на грудь, достигала подбородком микрофона; он вздрагивал, как от укола, и откидывал голову, виновато таращась в сторону сардара. Масуд приоткрывал глаза и снова закрывал. Американец перешептывался с Тахиром и записывал что-то в блокнот — видимо, готовил репортаж о бесстрашных моджахеддинах, сражающихся за свободу и независимость.

Абдулахабу тоже стоило бы заняться эпистолярным делом, составить списки на жалованье, уточнить адреса, куда переводить денежное содержание и наградные за головы кафиров и уничтоженную технику — поистине нужно высшее образование, чтобы все учесть и рассчитать, — но им владела апатия и ничего не хотелось делать. На душе было муторно и тяжко, словно в предчувствии большого несчастья. Неужели ему суждено погибнуть в этом бою и Масуд с Азизом останутся неотомщенными? Правда, сардар не посылает его на огневую позицию, держит около себя, как и верных телохранителей, но при современном оружии никакое укрытие не может гарантировать безопасность.

Жаль, если Земфира останется одна, и зря он не открыл ей тайник с драгоценностями. А может, и не зря: почему она должна пользоваться всеми благами и прелестями жизни, если он будет гнить в земле? Аллах знает, что делать, и коль не подал ему эту мысль при встрече с женой, значит, так и должно быть. А вот если останется жив, тогда он не вправе скрывать от жены сокровища…

Солнце уже поднялось над горами, а вокруг по-прежнему стояла могильная тишина. Лишь легкий ветерок, появившийся от прогрева солнца, залетал иногда в пещеру, вытесняя на миг пропитанный потом, табаком и пищевым перегаром воздух. Масуд уже не прикрывал глаз, но молчал, сидя в прежней, не очень-то удобной позе, и не вставал. И никто уже не дремал, все с затаенным дыханием прислушивались к тишине, и на лицах нарастала тревога: что задумали шурави, почему молчит радиостанция и дорога пуста? Неужто шурави стало известно о готовящемся нападении и они отменили выступление? Вполне вероятно, разведка у них работает тоже неплохо, и немало таких осведомителей, которые продают секреты и нашим и вашим.

Не успел так подумать Абдулахаб, как послышался гул самолета, и совсем рядом грохнули взрывы. Затрещали пулеметы, и тут же их заглушили новые разрывы. Со стен пещеры посыпались мелкие камешки, и пыль поползла к выходу. Вокруг все гудело, содрогалось, грохотало, и земля под ногами ходила ходуном, словно гора, на которой разместился отряд моджахеддинов, превратилась в огнедышащий вулкан. Пещера наполнилась запахом тротила, Масуд закашлялся, пошел было к выходу, но Азиз заслонил собой проход.

— Нельзя, мой господин. Надо переждать.

— Почему прекратили стрельбу пулеметы? — прорычал Масуд. — Выйди и посмотри. Если эти гяуры прячутся, пристрели их.

— Слушаюсь, мой господин. — И Азиз, пригибаясь, выскользнул из пещеры.

Дым и смрад становились все гуще, глаза слезились, и трудно было рассмотреть друг друга. Масуд снова поднялся, и снова путь ему преградил телохранитель, на этот раз Тахир.

— Подождем Азиза, мой господин.