Штольня в Совьих Горах - [31]

— Неужто он так богат, этот рыцарь? — допытывался бей. — Правду ли ты говоришь?

— Да, господин! Говорят, что в его подземельях стоят сундуки с золотом, а сам он ест с золотых блюд.

— Алла! — раздался крик удивления среди воинов.

— Но и это еще не всё! — кланяясь и таинственно понижая голос, продолжал Гжимек. — Этот рыцарь знает дорогу к сокровищам, что лежат глубоко внутри той горы… Выходит, он богаче самого Байдар-хана!

— Алла! Алла! Идем за этими сокровищами! — запальчиво кричали татары.

— Говоришь ли ты правду, юноша? Смотри, чтобы твоя голова с плеч не слетела! — подозрительно глядя на хлопца, сказал Джанга-бей и грозно плетью взмахнул.

— Истинную правду, господин! — кланяясь, ответил хлопец. — Вот, погляди-ка! Видишь, над горой дым поднимается? Это повар готовит для рыцаря печенку из самого жирного быка…

— Ммм… ммм! — причмокивали татары, а Джанга-бей сказал Гжимеку:

— Добудем эти сокровища для нашего хана! А ты, если покажешь нам дорогу на вершину той горы, будешь свободен, и никто тебя не тронет.

При этом татарский полководец испытующе посмотрел на стоявшего перед ним юношу.

— Покажу, господин!.. Идите за мной!

Повелел тут Джанга-бей дать Гжимеку коня. И поехал хлопец возле татарина, показывая дорогу на Раховец, где меж елей и буков притаился дракон.

— Не лучше ли, господин, оставить убогие деревни, а ударить всей силой вашей на замок рыцаря? — молвил Гжимек, когда они остановились перед рощей лиственничной.

— Сама правда твоими устами говорит! — ответил Джанга-бей. — Истинная правда, хоть и неверный ты!

— Ну, вот мы и на месте! — сказал хлопец, когда тумен проехал рощу и у последних деревьев оказался. — А вот и дорога на вершину.

— Слово мое крепко: свободен ты, юноша! — ответил бей. — А в награду и в знак моей милости к тебе возьми этот красный колпак: его носил один из наших смелых джигитов. На!

— Алла! — закричал татары. — Одень нашу красную шапку, поляк!

Не хотелось Гжимеку шапку вражью напяливать, но что поделаешь: пришлось их желание исполнить — иначе смерть. Потом махнул рукой и скрылся из глаз в чащобе лесной.

По татарскому обычаи начиналась битва только на рассвете. Поэтому разожгли воины костры и всю ночь готовились к бою: острили ятаганы и сабли, насаживали новые наконечники на пики, оперяли стрелы. Знали, что будет нелегкой битва с таким могучим и богатым рыцарем. Джанга-бей точил свой меч обоюдоострый и пробовал искусство военное на деревцах и кустах.

А Гжимек тем временем радовался, что невольно заставил татар союзниками своими стать в борьбе со злобным драконом. Торопливо в деревню сходил, отыскал в чулане свои кошки, собрал в кузнице сколько было обрубков железных, положил их в мешок, а потом сделал себе крепкую пращу.

Едва рассвело, забрался Гжимек на вершину самого высокого и могучего бука. Стал оттуда высматривать, да поджидать, когда облачко темного дыма покажет ему, что дракон из логова своего вышел.

Плохо в ту ночь спал изголодавшийся дракон. Почуял он запах коней, что долетал до него со стороны рощи, где он завсегда добычу подстерегал. Рано поэтому встал с лежбища и вышел из пещеры, жадно принюхиваясь всеми девятью носами к запаху конскому.

Заржали кони татарские. Заслышав их, пыхнул дракон клубами дыма и двинулся на охоту. Быстро заметил его Гжимек: хорошо видел, как спускалось чудовище по склону, топча лещину и ломая молодые деревца. Натянул тогда смельчак пращу и метнул железный обрубок прямо в пасть дракона.

Зарычало тогда чудовище и сильно хвостом по земле ударило, а тут второй обрубок в другую пасть врезался. Разъярился дракон, оглянулся вокруг, заметил Гжимека.

— Ну, погоди же, дерзкий! — проворчал он. — Сейчас я научу тебя, как надобно сильных почитать!

И направился к буку, на котором смельчак сидел. Но только лишь к дереву приблизился — третий обрубок в запавшее брюхо его ударил. Девять пар злобных глазищ сразу к вершине бука обратились, разглядывая парня, что в листве скрывался. Обхватил дракон ствол бука лапами и давай, что есть силы, трясти его.

— Сейчас ты прямо в пасть ко мне свалишься! — рычал взбешенный дракон, клацая зубами.

Однако крепкие буки растут в Бескидах, а Гжимек не зря выбрал самый могучий из них. Не по силам он и дракону оказался! Не боялся поэтому хлопец угроз чудовища, метал в него обрубки железные…

Еще пуще взбесилось оно, зарычало на всю округу. И рык его поднял на ноги самого Джанга-бея. Дал он приказ, заиграли дудки и пищалки пронзительные, заржали кони — и вот уже весь тумен в боевой порядок выстроился.

— Алла! Алла! — издали долетел до Гжимека боевой крик татарский.

— Вперед! Во славу могучего Байдар-хана! — кричал Джанга-бей, скача на коне перед туменом.

Изумился дракон, выпустил бук из лап когтистых. Перестал рычать, прислушался. Гудела вокруг него земля от топота тысячи коней…

Высунулся Гжимек из листвы, колпак красный с головы сорвал. Поднял его повыше и давай размахивать им с вершины.

Заметил этот знак Джанга-бей.

— Там рыцарь! — закричал своим воинам. — Вперед! Смелый юноша знак нам подает, путь указывает! Вперед, джигиты!

С неописуемым воем и шумом ринулся тумен к тому месту, где дракон стоял.