Штампованное счастье. Год 2180 - [5]

Это кажется совершенно невероятным, но люди, в смысле земляне, свободу и образ жизни которых мы защищаем, совершенно серьезно полагают, что легионеры подвергаются неимоверным истязаниям. Особенно новички. Якобы нас унижают старшие товарищи, сержанты, офицеры. Физические наказания, по их мнению, единственная мера принуждения, способная заставить легионера выполнять свои обязанности. Я не обучен лгать, кроме как по приказу в целях дезинформации противника. Так как вы не считаетесь моими врагами, вы можете мне верить. Так вот, в источниках информации для граждан прямо упоминаются эти домыслы. Они описаны во всех деталях. Часто эти детали даже противоречат друг другу. Но это не мешает гражданам считать нас существами недостойными. Чем-то сродни разумным животным. По их мнению, если мы не обладаем способностью уважать достоинство даже своих товарищей, то, естественно, не можем называться полноправными членами демократического общества. Верьте мне. Эти источники зовутся книгами и газетами, я читал их, когда некоторое время находился на Земле. Но об этом позже.

В действительности дело обстоит совершенно иначе. Легионер не способен унизить своего товарища генетически. Он уважает его, ибо любой другой легионер – его брат. В повседневном общении с подчиненными сержанты, а уж тем более офицеры, очень доброжелательны. Я бы сказал, трогательно нежны, но уже вижу ваши ухмылки, поэтому выберу другое определение. Тепло и понимание, с которыми обращаются друг к другу легионеры, трудно передать словами. Даже сейчас, когда я говорю это, у меня внутри вновь просыпается это светлое чувство. Чувство братства. Оно неистребимо. Оно умрет вместе со мной.

Ни о каких физических наказаниях я никогда не слышал. Легионер, получивший приказ, стремится выполнить его во что бы то ни стало. Это его стремление так же естественно, как необходимость дышать. Рвение, с которым легионеры стремятся получить одобрение командира и прославить свое подразделение, не поддается описанию. Когда огромный валун катится в пропасть, его движение не остановить. Точно так же и стремление легионера к выполнению своего долга не знает преград. Это естественно, ведь он для этого создан. Он точно знает, в чем смысл его жизни. Это записано в уставе. Смысл жизни легионера – в стремлении выполнить свой долг путем выполнения приказов своего командира. Лишите его возможности действовать согласно приказу, и он скорее умрет, чем найдет причину для оправдания. Теперь вы понимаете, почему я нахожу абсурдными сведения, которые обнаружил в земных источниках информации?

Первое, что я увидел, когда глаза мои смогли различать свет, было лицо лейтенанта. «Добро пожаловать в Легион»,– сказал он. Я выскочил из бокса, встал смирно и представился по всей форме, как и положено, когда к тебе обращается офицер.

Естественно, тогда я еще не был шеф-капралом. Я родился обычным рядовым. Капралами не рождаются. Капралами становятся за заслуги. Можно родиться сержантом, можно родиться лейтенантом или майором, но капралом – никогда. И пока офицер обходил боксы с моими будущими товарищами, я стоял, вытянув руки по швам, и разглядывал свой новый мир. Ту его часть, что можно было рассмотреть, не поворачивая головы.

У этого мира была красивая серая палуба, покрытая негорючим сверхпрочным пластиком. Его переборки покрывали узоры трубопроводов и электрических магистралей. Каждый трубопровод, каждый жгут световодов снабжены аккуратными бирками, на которые нанесен их номер. Для каждого типа коммуникаций – бирки своего цвета. Подволок был низок – я едва не касался его макушкой – и забран техническими решетками. Белый свет падал с переборок, плафоны освещения шли под самым подволоком, этот свет окрашивал пластик палубы в жемчужный оттенок и отражался от надраенных до солнечного блеска маховиков переходных люков. Я ухватил все это одним коротким взглядом и мгновенно проникся уважением к безупречной и функциональной красоте. Этот мир – в нем единственно и может существовать настоящий легионер.

Мне понравился мой дом. Я полюбил его с первого взгляда. Каждый легионер мечтает когда-то вернуться в место, где он родился. Некоторым везет. Некоторым – нет. Ведь корабли стареют так же, как и их питомцы. И так же, как и их питомцы, они погибают в бою и их имена присваивают другим боевым единицам.

Когда мне выдали комплект обмундирования и скафандр – все новенькое, пахнущее складом,– и я впервые встал на желтой линии в строй взвода, чувство счастья переполняло меня. Это искрящееся нечто, заполняющее тебя до донышка и подталкивающее тебя всю оставшуюся жизнь. Мое счастье, в числе других, отштамповано здесь – в третьем кувезе десантного отсека линейного крейсера «Темза». Настоящего боевого корабля. Я горд этим. Ведь кто-то рождается на банальной орбитальной станции.

Те люди, что живут на Марсе,– они считают себя другими. На самом деле они ничем не отличаются от тех, что на Земле. Так же обожают ниспровергать устои. Так же стремятся объяснить необъяснимое. Мое счастье они называют генетически запрограммированным гормональным всплеском. Фактически они правы. Но я все равно считаю такое объяснение кощунством.