Схрон. Дневник выживальщика - [113]

Полковник подошел к микрофону, бодрый голос вознесся над стадионом:

— Славные жители Кандалакши! Сегодня необычное представление! Наш город посетили ваши горячо любимые артисты! Они выжили! Они пробились сквозь тьму и бураны ядерной зимы на аэросанях, гастролируя по уцелевшим поселениям, чтобы радовать сердца добрых людей! — Он переждал цунами оваций. — Встречайте!

— Глазам своим не верю… — открыл рот Валера.

Егорыч густо схаркнул в снег.

— Филипп Бедросович Кииииркоров!!! — прокричал Полковник.

Под грохот аплодисментов, истеричный визг поклонниц из дыма появился двухметровый раскрашенный, словно проститутка, артист. Румын, как всегда, выделялся сценическим костюмом. Только сейчас не павлиньи перья, платья, мишура, а дьявольский наряд из человеческих костей и черепов. Довольно прикольный, кстати. Соответствует обстановке. Киркоров улыбнулся и поднял руки, приветствуя. Одного только не пойму — как выжили эти исчадия российской эстрады?

— Аааааррркадий Укупник! — продолжил Уайт.

Здесь аплодисменты пожиже, отметил я. Кудрявый очкарик гордо шагнул вперед и встал рядом с Филей. Лучи прожекторов сверкают на титановых пластинах. Что-то типа скафандра из фильмов про будущее. Наметанным глазом определил сочленения, куда следует колоть, чтобы достать потроха певца. Клянусь, я готов уничтожить кумира глупой толпы, если только он начнет петь.

— Иииигорь Никооолаев!

Улыбаясь в усы, вышел из облака дыма облаченный в шипастый доспех певун. В руках мощная электрогитара, словно украденная из стимпанковского произведения.

— Выпьем за любовь, Игорёха! — взвыл на трибунах какой-то мужичок.

Я чуть не проблевался.

— Борис Моисеев! — Толпа загудела недовольным ревом. Вот уж кто должен был испепелиться в термоядерных вспышках. Костюм заднеприводного состоял из переплетенных трубок разного диаметра, напоминающих кишки Чужого.

— Ваааалерий Леееонтьев! — Волосатый гимнаст выскочил, как бухой водитель на красный свет. Кожаный облегающий прикид усеян карманами и отделениями, откуда торчат рукояти метательных ножей, стилетов и сюрекенов. Автор песни про дельтаплан крутанул четкое сальто, вызывая торнадо эмоций у зрителей. Шустрый, сука, старичок.

— Смотри тезка твой, — подколол я Валеру. Тот поморщился.

— А моей бабке нравицца, — задумчиво произнес Егорыч. — Не поверит жеж, што вживую я Леонтьева видал!

— Самим бы отсюда живыми убраться… — Валера снял очки, протер линзы, снова надел.

А между тем, Полковник представлял все новых музыкантов:

— Николай Басков, Леонид Агутин… — Дьявольские артисты купались в лучах прожекторов. — Иииии, наконец… Стааас Михайлов!

Улыбка любимца разведенных женщин вспыхнула почище концертных ламп. Он единственный из всей кодлы предстал в обычном костюме. Ну как обычном… Версаччи, поди. Я прикрыл глаза, пытаясь унять биение своего мега-мотора. Старый знакомый походу не узнал. До сцены метров пятьдесят. Он машет рукой, приветствуя беснующихся, размахивающих нижним бельем зрительниц.

* * *

От пения Баскова я почувствовал легкую тошноту, когда заблеял Укупник, подкатило сильнее. Валерий Леонтьев вызвал изжогу. Но стоило взяться за микрофон Киркорову, и от мощного позыва проблеваться меня спасала лишь чрезвычайная сила воли и несгибаемый характер бойца.

Трибуны колотит в экстазе. Егорыч сурово глядит на сцену исподлобья. Наверно, прикидывая, кому из эстрадных артистов первому раскроить череп егерьским тесаком. Валера слушает концерт спокойно, но оставалось только догадываться, что за безумные мысли отражаются в стеклышках очков этого психопата.

— Эй, Юрик! — крикнул я. За что больно получил прикладом по хребту от конвойного.

— Чего тебе? — Юрик повернул недовольное лицо, поправляя воротник дубленки.

— Женевская конвенция не одобрила бы такие издевательства над пленными. — Я кивнул на сцену, где виляя задом, Моисеев распевал «Голубую луну».

Любитель психоделических жаб нахмурился и закинул в рот семку:

— Я тоже был против концерта, но Полковник захотел шоу…

— Вас точно ждет за это Гаагский трибунал! — Я даже засмеялся. Действие семечек Спауна набирало силу.

Юрик посмотрел на меня подозрительно, сказал:

— Странные эти певцы, от них пахнет смертью… мороз по коже.

— Времена сейчас такие, каждый выживает, как умеет.

— Ты что-то знаешь про них, — это прозвучало утвердительно.

— Снимите с нас браслеты, и мы покажем твоему сраному полковнику настоящее шоу! Всегда мечтал вскрыть горло Киркорову, блять! — Сменил тему я.

— Еще полчаса, дослушаем песни, потом вас освободят и выдадут оружие, — заверил Юрик.

Вот сука, хитрый какой. Видать, благодаря своей жабе, Юра видит то, что скрыто. Мое состояние, в принципе, тоже такое позволяет. Разогнанный организм рвется в схватку, но холодный разум с тщательностью Шерлока подмечает все детали.

Я заметил, Игорь Николаев подволакивает ногу, у Баскова словно парализовало лицо — оно застыло в жуткой лыбе, а один глаз смотрит куда-то в сторону. Агутин двигается слишком медленно, с пробуксовками, а Филиппа Киркорова периодически встряхивает, будто электрическим разрядом. Да, без должного техобслуживания боевые машины государства слегка подустали. Тем проще с ними справиться. Хотя, где-то в глубине груди теплилась надежда, что все удастся разрулить мирно. Ну, Стас узнает меня и, типа, замолвит словечко. Может, андроиды даже помогут свалить из этого проклятого городишки?