Шрам - [2]
По прихоти погоды страной
притих пейзаж в дали туманной
старинный парк в весенней раме:
скамей дворцовых серый камень
прозрачно обнажал рисунок жил,
чугун решеток черной тушью
свой ритм изысканно чертил
и веяло уснувшей глушью,
как от заброшенных могил.
Еще не чищены аллеи,
не зелен неухоженный газон,
в пустых фонтанах
прошлогодней прелью
забито дно,
и вроде не резон
ответа на вопрос искать:
в чем здесь явилась благодать
и от чего душа светлеет,
когда идешь
сквозь царскосельские аллеи?
Аверин сделал паузу - она сама сюда просилась, словно вздох перед признаньем.
Нет, здесь иное измеренье!
Нет, здесь иная красота
здесь мир, построенный на вере
в свободу точного пера,
в изящество прозрачной кисти,
в уверенность скульптурного резца,
где каждый камень,
каждый листик
ажурно вписан под венец дворца.
Туман...
На ровной глади пруда
отражено молчанье ветерка.
И ясно скрытое - откуда
берет начало та река,
тот гений,
тот источник чуда,
что воплощен кристально просто
в стихах курчавого подростка
перед лицеем Царского Села.
Тогда, за столом у Лалы, все так и поняли: раз молчит, то поэзии здесь нет и не будет, Аверин симпатичный, интеллигентный, пишет что-то, а кто здесь не пишет, но все это непрофессионально, вот, не может даже случаем воспользоваться, чтобы заявить о себе во весь голос, раз уж все готовы его послушать... Сожаление мелькнуло в глазах Лалы.
Во мне проснулась та же сила:
на мир смотрю, дыханье затая.
Я уезжал.
Но не простился.
Здесь город Пушкин.
Родина моя.
Все. Пропало стеклянное отчуждение в глазах у Маши - ясный и ждущий ответа взгляд. Глаза в глаза. "Утону", - гибло подумал Аверин. - Я не люблю стихи, - медленно сказала Маша. - Они всегда чегото просят. Ласки, соучастия, утешения, а ваши... Вы курите? Так закурите мне... Ритуал передачи: через сухие губы Аверина всполох спички, белая палочка сигареты в лиловые ногти и поцелуй Машиной затяжки, влажно напоившей пестрый фильтр сигареты, возврат уже с чешуйками пепла на конце и тонкое ощущение помады на губах Аверина. Ему стало легко и бездумно, будто эта сигарета явилась тайной, в которую посвящены двое. Аверин налили вина, постучал диском своей о пузатость Машиной рюмки: - Теперь вы знаете мои мысли. - Ваши мысли? Незнакомого мужчины? - Неужели мы настолько сложны, что непознаваемы? - Пожалуй, вы правы. Нетрудно и угадать. Надо только немного исходной информации. Значит, вы инженер по образованию? Легко говорилось Аверину с Машей - так доверчиво бывает в купе ночного поезда или когда завороженно веришь, что внимательные глаза собеседника - это твое настроение, твой перелив ощущения, твой оттенок мысли. Каждый раз попадался Аверин с этой своей доверчивостью, и последний - когда?.. - Никому не рассказывал, Маша, вам говорю, почему? - Аверин соврал, но не совсем, он также рассказывал о себе когда-то Лале, только Маше по-иному, искренне, как равный равному, а Лале с выбором, не все. - Я умею слушать, - ответила Маша. - Научите. - Научить? Это легко. Если возникает пауза в разговоре, надо повторить последнюю фразу или даже слово вашего собеседника с вопросительной интонацией, и его или ее монолог польется без задержек дальше. Понятно? - И при этом вовсе необязательно сопереживать? - Конечно. У меня есть подруга, для нее свет в окошке - ее муж, оформитель книг. Так она не отрывается от мыслей о нем ни на секунду. Недавно я ей рассказываю про своего знакомого, простыл, заболел, грипп, осложнения, а она кивает головой так участливо, будто мой знакомый ей кем-то приходится, и в результате говорит, да, да, моего Васю надо беречь, сейчас эпидемия... - Счастливый Вася. - Счастливый? Вы так полагаете? - Да я все бы отдал за человеческое участие... - Одиноко же вам живется. Есть щека и рука. Если просто сказать эти два слова, получится пощечина, а у Маши - жест: легкой ладонью, почти не касаясь, дыханием ласки огладила она лицо Аверина, как родное... Лала всегда прижималась своей щекой к его руке и смотрела преданно снизу что было делать тогда Аверину с этой дарованной безраздельной властью? И поэтому сейчас ласку Маши он испытал, как подарок, как БЛАГО ДАРЮ глубоко и, как ему показалось, истинно.
Я жив. Но жив не я. Нет, я в себе таю
Того, кто дал мне жизнь в обмен на смерть свою.
И смерть моя, и жизнь со смертью наравне,
Смысл и бессмыслица содержатся во мне.
Какое же принять мне следует решенье?
Я смею лишь желать. Тебе дано свершенье.
Освободив мой ум от суетной тщеты,
Возьми меня всего и мне предайся ты!
(Из старонемецкой поэзии. Пер. Л.Гинзбурга)
Так говоря, Маша потянула Аверина за руку, подняла его с лавки и через красную теплоту кухни и нежную желтизну прихожей плавнокарнавально провела в синюю тишину комнаты, где усадила в мышиный бархат кресла, сложенного из огромных подушек. Строки остались звучать по пути их шествия так, что если вернуться, они снова оживут, каждая на том месте, где произнесена. - Я же предупреждала, что не прибрано, - Маша забралась с ногами на диван, сложенный, как и кресло, из таких же огромных подушек, на которых выглядывало розовое поле простыни в узоре мелких цветочков и поверх одеяла раскинулась крупная клетка пледа. Аверин сказал самое глупое из того, что первым пришло в голову: - Где же ваша нелюбовь к стихам? Наверное, ему вообще не надо было говорить что-либо - столько мгновенной неприязни проявилось в Машиных словах: - А что вы знаете про любовь и нелюбовь, Георгий? Или вы всегда ловите женщину на слове? Тогда понятно, почему вам так не везет с нами... Обида! За что? Аверин никогда никого не желал обидеть. Если и случалось такое с ним, то как оплошность, неверно понятая ситуация, незнание каких-то фактов. Причем позже Авери долгое время мучился неожиданными, вгоняющими в удушливую краску стыда воспоминаниями о случайной, но содеянной несправедливости. И уж совсем терялся, когда обида наносилась ему открыто и расчетливо теми губами, которыми он только что любовался, тем человеком, от которого он был менее всего защищен. В этом Маша не отличалась от Лалы. Но сейчас разломались запоры, опрокинулись стены, столько спелой горечи было в словах Аверина. Неужели все одинаковы, неужели обязательно утверждать свое "я" только унижением другого? Безнадежно... и вот уже черными подглазьями закачала тоска головой в душе у Аверина, незалитый пожар недавней обиды вновь заполыхал пощечинами и отчаянье опять принялось тихо заглядывать в пропасть смертельного одиночества. Лишь недавно Аверин очнулся от дурмана Лалы: как он верил тогда самой великой иллюзии - миражу полного человеческого единства! Сколько же им надо было с Лалой сказать друг другу на восходе любви и какая была молчаливая опаленность чувств в зените и какой же была изнуряющей потребность в ласке на закате их отношений. Страшнее всего разбитый хрусталь уважения, кровавые осколки, просто откровенная жестокость: "Ты мне неинтересен", взгляд мерклых, от равнодушия несиних глаз и удовлетворенная усмешка - улыбка самой себе, правильности своего, даже несказанного, но ясного, как осенняя вода, решения: зачем ты мне?..
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Рассказ отчасти автобиографический. Он повествует о маленькой девочке, которая взрослеет у автора на глазах. Автор (впрочем, как и сам Дэн Симмонс) был учителем в школе и старался разнообразить окружающий мир в глазах детей. Дети на его занятиях закрывали глаза и погружались в таинственный мир. Но он не мог подозревать, к чему это в итоге приведет. Прошло много лет. Он больше не был учителем. Его жизнь постепенно теряет смысл, и к нему на помощь приходит его ученица Келли Дэл. Закрой глаза... Что ты видишь?
Научно-фантастический рассказ знаменитого американского фантаста и пропагандиста науки, напечатанный в детском популярном научно-техническом журнале «Юный техник» в далёком уже 1978 году.
В архиве видного советского лисателя-фантаста Ильи Иосифовича Варшавского сохранилось несколько рассказов, неизвестных читателю. Один из них вы только что прочитали. В следующем году журнал опубликует рассказ И. Варшавского «Старший брат».