Шпионы Первой мировой войны - [33]

В Антверпене 50 шпионов были взяты за один день, а 12 августа бельгийская газета «Этуаль Бельж» сообщила, что аресту подверглись две тысячи шпионов. Впрочем, куда более вероятно, что очень многие из этого гигантского числа пойманных шпионов были просто немцами, которые жили в Бельгии, некоторые на протяжении многих лет, а теперь превратились в беженцев.

14 августа сто немцев и австрийцев были арестованы в Дублине, а немцев в Англии интернировали в Олимпии, на западе Лондона, где, по сообщению «Таймс» они чувствовали себя вполне счастливо, курили, играли в карты и, разумеется, читали газету «Таймс».

Лихорадочная шпиономания выплеснулась мощным потокам на страницы международной прессы, что инспирировало появление нескольких малоправдоподобных героев – самозваных охотников на шпионов. Жорж Лесен, 18-летний бельгийский бойскаут из Льежа был отмечен, как «скаут, которым должны гордиться скауты всего мира». Он «уже разоблачил 11 шпионов, все из которых были расстреляны». А в Брюсселе один старик, уже непригодный для активной военной службы, но знающий немецкий язык, добровольно решил стать контрразведчиком. Он подходил к людям в барах, и, удостоверившись, что они немцы, спрашивал: «Где мы встретимся завтра?» Потом он подавал сигнал ожидавшим полицейским, и они арестовывали и «наводчика», и его добычу. Оказавшись в казармах, его, конечно, выпускали, и он отправлялся на следующее задание.

Британские газеты писали о сотнях немецких шпионов, следующих перед наступающей армией. Они, безусловно, были пушечным мясом:

«Все постоянно в британской форме, не знающие ни английского, ни французского языка, они позволяли себя арестовывать, не оказывая ни малейшего сопротивления и не пытаясь подтвердить свою «легенду». Их расстреливали всех без исключения, но их потеря ни в коей мере не наносила ущерб работе системы. Десять становились на место одного и были расстреляны в один день, на следующий день их было уже двадцать».

4 октября «Таймс» написала о расстреле восьми шпионов в Суассоне во Франции. Одни из них звонили по телефону из своих подвалов, а другие подавали сигналы врагу с чердаков.

Первая разоблаченная женщина-шпионка, имя которой никогда не разглашалось, была расстреляна французами в августе 1914 года. Она была женой лесничего из Шлибаха. Ее казнили в Бельфоре. По газетным описаниям она была «настоящим монстром», «распилившей» горло раненому французскому солдату.

Учитывая царящую истерию, двум женщинам – Жюльетте Зарловской и Селмар Гиббс, можно сказать, очень повезло: они остались в живых. Зарловская, разведенная жена немецкого офицера, в одежде медсестры Красного Креста и под именем госпожи Бут, встречала раненых британских солдат на Северном вокзале Парижа. За обедом она выпрашивала у них сведения о перемещениях войск и пыталась повлиять на их боевой дух. В ноябре 1914 года ее оштрафовали на тысячу французских франков и посадили в тюрьму на два года. Четырьмя месяцами позже, в марте 1915 года, 62-летняя Селмар Гиббс предстала перед судом в Перпиньяне за передачу сообщений немецким агентам в Испании и была приговорена к тюремному заключению.

Глава 4. РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫЙ КОРПУС

«Разведывательный корпус рассматривался как временная и комичная группка любителей, которую хоть и можно было использовать для решения различных второстепенных разведывательных задач, но не заслуживавшая серьезного отношения к себе».

(Арчибальд Уэйвелл)

В 1910 году тогда еще полковник Джордж Макдоног, отвечающий за MO5, структуру, созданную для решения множества задач, включая защиту секретов и цензуру почты и телеграфа, начал составлять список подходящих кандидатов в агенты: преподавателей университетов, художников, журналистов и учителей, но главным образом людей, которые говорили на французском и немецком и предпочтительно еще на каком-то другом языке. Он не пытался установить контакты с ними до войны, но как только она началась, каждый из них, к их удивлению, получил телеграмму, приглашающую их присоединиться к специально созданному Разведывательному корпусу. Планы относительно создания такого корпуса появились еще в 1904 году, но практически ничего не делалось. Позже майор штаба главного командования Уолтер Кирк писал: «Мне приказали немедленно заняться мероприятиями Секретной службы для Экспедиционных войск и организовать Разведывательный корпус. Страница эта была абсолютно чиста, и было совершенно непонятно, как ее заполнить».

Новый корпус в первые несколько недель своего существования, кажется, почти не отличался по уровню дилетантизма от довоенных британских шпионов. Первым его командиром был майор Т. Дж. Дж. Торри, родственник Макдонога. Служивший раньше в кавалерии в Лакноу, Торри просто хотел быть на войне, и боялся, что, вернувшись в Индию, упустит возможность принять участие в боевых действия, ведь, по мнению обоих сторон, война должна была «закончиться к Рождеству». У Торри не было никакого опыта в разведке – а у кого он тогда был? – и прошло целых шесть недель, пока он подал прошение перевести его снова в строевую часть. Прошение удовлетворили, и Торри стал командиром 2-го Лейб-гвардейского кавалерийского полка, сражавшегося под Ипром. Корпус вначале состоял из командира и 20 старших офицеров, 25 офицеров-разведчиков с мотоциклами, 6 водителей, 4 поваров – им платили один шиллинг и шесть пенсов ежедневно – и 25 детективов из Скотланд-Ярда, преимущественно из Специального отдела. Привлечение полицейских сыщиков не было таким уж странным, как казалось на первый взгляд: они порой приносили очень большую пользу, например, когда Корпус действовал во Франции, они успешно разоблачали немецких агентов. Впоследствии этой работой им пришлось заниматься в Италии, в Салониках, на Ближнем Востоке, а затем и в России.