Шпионский пасьянс - [81]

Как раз в это время Шевалье получил приглашение выступить перед отдыхавшими в Майами американкими толстосумами. Гретхен, сказавшись больной, осталась в гостинице, но вслед за отъездом мужа на концерт умчалась на «кадиллаке» воздыхателя в Уэст-Палм-Бич, что в часе езды от Майами.

…Ранчо, где Курт проживал со своей матерью, престарелой графиней Шрагмюллер, находилось прямо на берегу Атлантического океана. В угодьях, окружавших дом и раскинувшихся на более чем десяти гектарах, был вырыт большой пруд, где Курт удил рыбу и держал яхту. По протоке, соединявшей пруд с Саргасовым морем (часть Атлантики), молодой отпрыск старинного прусского рода выходил в открытый океан и совершал прогулки на Кубу.

Гретхен была на седьмом небе от счастья. Новый поклонник был не просто находкой – это был клад! Она так разволновалась, что чуть было не позвонила Шелленбергу в Берлин, но вовремя спохватилась и прямо из апартаментов Курта набрала номер телефона Карло. Рассказала, где находится, и какие преимущества сулит ей брак с Куртом. Карло отреагировал мгновенно: «Пригласи жениха в Париж для знакомства с дядей Шульцем». Под этим псевдонимом выступал Вальтер Шелленберг.

Курту, присутствовавшему при разговоре, Гретхен пояснила, что сама не может принять решение, поэтому советуется со своим дядей-опекуном.

– Ну и что сказал дядя? – в голосе жениха звучало беспокойство.

– Дядя приглашает тебя в Париж… Хочет познакомиться с тобой…

– Когда заканчиваются гастроли твоего мужа в Штатах?

– Через неделю…

– Я немедленно отплываю в Европу, чтобы встретиться с твоим дядей! Как мне его найти?

Гретхен подала Курту свою визитную карточку:

– Позвонишь мне и я организую встречу… А сейчас, дорогой Курт, отвези меня обратно в Майами. Концерт уже закончился и Морис, не найдя меня в гостинице, уже наверняка присосался к бутылке… Нет, я больше не могу так жить! – в глазах Гретхен блеснули слёзы и она припала к груди Курта. – Как хорошо, что судьба послала мне тебя, моего тевтонского рыцаря…

…Гретхен нисколько не преувеличивала. Действительно, Морис Шевалье за год гастролей в Штатах настолько пристрастился к спиртоному, что каждый рабочий день начинал с бутылки своего любимого «Remi Martin», им же и заканчивал. На случай, если бы ему захотелось сделать пару глотков ночью, под кроватью он держал «контрольную» бутылку. И это не считая тех коктейлей и виски, что ему приходилось выпивать в ходе богемных тусовок, ежевечерне устраеваемых его импрессарио.

В Вашингтоне, где на его концерте должен был присутствовать президент Рузвельт, с Шевалье едва не случился конфуз. Хватив лишку, он заснул в гримёрной. Потребовалось полфлакона нашатырного спирта, чтобы привести шансонье в «боевое состояние» и под руки вывести на сцену.

Положение спасла задержка президента, иначе скандал был бы вселенский, ибо вездесущие репортёры уже пронюхали о пристрастии Шевалье к спиртному и только ждали случая, чтобы снять корону с «короля-лягушатника парижских бульваров» – такое прозвище присвоили Шевалье американские папарацци.

…Накачавшись коньяка и виски, Морис становился агрессивным: скандалил с импрессарио, с администрацией гостиниц, в присутствовии Гретхен вызывал в номер сразу нескольких проституток, настаивая, чтобы она участвовала в оргиях.

Когда однажды Шевалье, изрядно набравшись, поколотил её, Гретхен поняла, что любви и совместной жизни пришёл конец. Она позвонила Карло и, рассказав о своих перипетиях, спросила, как ей быть: уехать в Европу или продолжать играть роль любящей жены?

Связник безапелляционно заявил:

– Девочка, ты находишься в служебной командировке, поэтому потерпи до окончания гастролей. Вернёшься в Европу, посоветуешься с дядей Шульцем, как жить дальше. Я лишь могу сочувствовать, но не принимать решений. Крепись! Я и дядя Шульц очень любим тебя и ценим твоё умение преодолевать невзгоды и трудности… Запомни парижский телефон дяди, позвонишь ему по возвращении. Да хранит тебя Господь!

* * *

Вернувшись в Париж, Гретхен немедленно встретилась с Шелленбергом. Про себя она отметила, что он по-прежнему влюблён в неё, хотя и старается сохранять пафос дистанции. Ничего не поделаешь. Он ведь – дядя «ШУЛЬЦ», а она всего лишь его племянница «HERZ»!

Впрочем, такой характер отношений у Рицлер не вызывал чувства отчуждения к своему оператору. Природный ум подсказывал ей, что у каждого человека в жизни своё место и предназначение. Кто-то рождён быть начальником, кто-то – подчинённым. Однако благодаря такту и деликатности Шелленберга Гретхен подчинённой себя не чувствовала.

…Шелленберг поблагодарил Гретхен за «плодотворную работу во благо Фатерлянда», в установлении «дружеских» связей с американскими банкирами, политиками и воротилами бизнеса.

– Я понимаю, чего тебе это стоило, Гретхен, но работа есть работа… Пройдёт совсем немного времени и Германии пригодятся все твои американские друзья, поверь мне на слово… А сейчас тебе надо бы отдохнуть! Как насчёт Лазурного берега? Или ты хочешь покататься на лыжах в швейцарских Альпах? Выбирай!

– Вальтер, а почему вы не спрашиваете о моей супружеской жизни?

– По одной простой причине, – моментально отреагировал Шелленберг, – чтобы не бередить твою рану, девочка… Мне кажется, что Шевалье уже исчерпал себя и как любовник, и как муж, и… как звезда эстрады. Он – законченный алкоголик! С каждым днём тебе будет всё труднее с ним… Так что думай и принимай решение сама – я могу лишь советовать…