Шпионаж под сакурой - [101]

Мы выбрались из доспехов и попрыгали с платформ, направились к Накадзо и Дороши.

— Первые два вагона для нас, — сообщил нам антрепренёр.

— Нам бы и одного хватило, — протянула задумчиво Наэ, — зачем ещё нагружать рельсы?

— Потому что при возможной атаке, — откровенно ответила ей Марина, — меньше шансов, что накроют сразу всех пилотов доспехов духа. И будет ещё кому воевать с Юримару и немцами.

— Какими ещё немцами? — удивилась Наэ.

— Всё потом, — отрезал Накадзо. — Садимся в вагоны таким порядком. Я, Ютаро-кун, Готон-сан и Асахико-кун, а также Дороши-сан и Акамицу-сан, в первый вагон. Руднев-сан, Марина-сан, Сатоми-кун, Наэ-кун и Алиса-тян, второй. Декораторы поедут в крытом грузовом вагоне.

— Но… — Я даже не понял, кто это сказал, потому что Накадзо оборвал его «стальным» голосом тайса:

— Отставить разговоры! По вагонам!

Меня, как человека военного, после такого окрика ноги сами понесли к указанному вагону. Марина шагала рядом. Но не прошли мы половины пути до дверей вагона, как я увидел шагающего к декораторам Бокия. Я развернулся в его сторону, потянул из кармана пистолет Акамицу.

— Пантелеймон! — крикнула мне Марина, от волнения почему-то перешедшая на русский. — Что это значит?!

Я не обратил на её слова никакого внимания. Меня интересовал только Бокий. Теперь я заметил, что одет он был немного не так, как тот, кому Дороши выстрелом разнесла голову в фойе. Надо было выяснить всё и как можно скорее — тащить за собой марионетку Юримару в новое убежище было смертельно опасно. Не доходя нескольких шагов до Бокия, я вскинул оружие и навёл его на Глеба Ивановича.

— Стойте, Ви Мин! — крикнул я ему. — Ни шагу! Пошевелитесь — получите пулю без разговоров!

— Погодите, — сгорбился Бокий, поднимая руки. — Не стреляйте. Я всё объясню.

— Сделайте это быстро! — рявкнул я, про себя гадая, действительно ли остались патроны в пистолете и если магазин пуст, то что делать в этом случае.

— За это значит, Руднев-сан?! — крикнул мне в спину Накадзо.

— Я помню этого корейца, — вместо меня ответила Дороши. — В нём жил злобный дух тьмы, которым управлял Юримару. Я убила его.

— Я всё объясню, — продолжал быстро говорить Бокий. — Я всё могу объяснить.

— Вы обещали сделать это ещё до всей это чертовщины, — напомнил я. — Говорите уже.

— Думаю, я смогу лучше него объяснить это, — раздался знакомый до боли голос Юримару.

Из кармана брюк Бокия потянулся чёрный дымок. Он быстро взвился над его головой и в считанные секунды соткался в фигуру, обернувшуюся седовласым самураем.

Я тут же перевёл пистолет, нацелив его на лоб Юримару.

— Ты ещё в фойе расстрелял все пули, Руднев-сан, — усмехнулся тот. — Да и стрелять в меня бесполезно теперь.

— Все в поезд, быстро! — крикнул Накадзо и протянул руку Сатоми. — Дай мне свой меч, Сатоми-кун, я сумею задержать Юримару.

— Ты был не из самых лучших фехтовальщиков в нашем отряде, — заметил седовласый самурай, кладя руки на мечи. — И в те времена ты не справился бы со мной, а теперь — и подавно. Ты не сможешь подарить своим девчонкам и пары секунд.

— В поезд! — крикнул Накадзо, которому Сатоми, не задумываясь, вложила в руку меч в ножнах.

Я всё же рискнул не поверить Юримару — и выстрелил ему в голову. Пистолет дёрнулся в моей руке, я увидел, как во лбу его появляется аккуратное отверстие, следом разлетается кровавыми брызгами затылок. И только после этого услышал выстрел. Пистолет встал на задержку — теперь точно магазин пуст.

— Этого под арест, — бросил Накадзо, указывая на Бокия, — после с ним разберёмся. И бегом в поезд! Марш!

Декораторы попытались схватить Бокия, но тот ловко вывернулся из их рук и бросился к двери в дальнем конце ангара.

— Отставить! — крикнул Накадзо бросившимся было вслед декораторам. — Уходим отсюда!

Марина уже стояла в дверях нашего вагона. Она отступила в сторону, вскинула револьвер и выпустила оставшиеся в барабане патроны в замершего Юримару. Тяжёлые пули отбросили седовласого самурая. Он упал на пол, но почти сразу начал подниматься. Я запрыгнул в вагон, едва не толкнув Марину. Она вовремя успела отступить внутрь вагона. Я оказался последним, кто оставался на платформе, так что нам оставалось только закрыть двери.

— Марина-сан, — обратился я к девушке, — у тебя патроны еще остались к револьверу?

— Последние только что выпустила, — развела она руками, рассеяно бросив оружие на одно из кресел.

Поезд дёрнулся и тронулся в вперёд, быстро набирая обороты. На платформе прозвучал взрыв, нас ощутимо тряхнуло, пришлось хвататься за спинки кресел, чтобы не упасть.

Поезд набирал скорость, унося нас из гибнущего театра. Сердце отчего-то защемило. Театр за несколько прошедших месяцев стал для меня почти домом. А ведь слишком долго жил почти кочевой жизнью красного командира, воспринимая каждое новое место дислокации, как временное, не прикипая к нему, что называется, всей душой. С театром же вышло совсем иначе, сам не знаю, как и почему. Быть может, дело в людях.

Новый взрыв тряхнул поезд, заставляя нас забраться в кресла. Как-то само собой вышло, что я плюхнулся рядом с Мариной. Только между нами оставалось свободное кресло с лежащим на нём револьвером. Прямо-таки Тристанов меч.