Шпионами не рождаются - [12]

Генерал пустился в пространные объяснения по поводу ухудшения экологической обстановки из-за расплодившихся в столице НИИ и лабораторий, занимающихся исследованиями в области радиоэлектроники.

По его словам, население Москвы только и делает, что рассылает письма-ультиматумы во все мыслимые государственные инстанции по поводу пресловутых электромагнитных излучений.

В настоящее время КГБ СССР выясняет, действительно ли настолько загрязнена окружающая среда, что надо принимать неотложные меры. Но для того, чтобы преждевременно не создавать паники, делает это скрытно.

Добавил, что принято решение начать изучение обстановки в зданиях иностранных дипломатических представительств, конкретно — в кабинетах послов и лиц, к ним приравненных. Вручаемый «регистратор» как раз и должен отфиксировать указанные излучения и их интенсивность.

Внешне японец был польщен проявлением заботы о здоровье его соотечественников, да не кем-нибудь, а самим Комитетом госбезопасности. Однако сомнения оставались. Самурай с опаской взял «регистратор» в руки и спросил:

— А он не взорвется?

— Слово офицера! — с пафосом ответил генерал. — Он не только не взрывается, но и не может никому причинить вред. — В отличие от предыдущих объяснений, это было святой правдой. — Не надо только нажимать эти кнопки…

Других вопросов со стороны Самурая не последовало, он забрал «регистратор излучений» и на следующий день спрятал его в кабинете посла.

В том, что «регистратор» находится в японском посольстве и именно в крыле, где расположен кабинет посла, сотрудники Оперативно-технического управления имели возможность убедиться, пеленгуя из разных точек микрорайона издаваемые им позывные. Через равные промежутки времени «регистратор» выплевывал в эфир сигналы, подобные знаменитым «бип-бип», что издавал наш первый искусственный спутник Земли.

В назначенный день Самурай вернул Маслову прибор, в котором была еще одна техническая хитрость: «регистратор» был устроен таким образом, что попади он при посредничестве Самурая или без его участия в руки японских контрразведчиков, которые попытались бы определить его предназначение, то это было бы обязательно зафиксировано при контрольном обследовании нашими технарями.

Тщательно обследовав прибор, специалисты пришли к заключению, что в нем не только никто не ковырялся, но его даже не пытались просвечивать какими-либо лучами.

Ну, чем не проверка агента на «детекторе лжи»!

Теперь, когда Самурай успешно прошел первый тест на надежность (сколько еще их будет!), Маслов теоретически мог рассчитывать на его помощь и в других, более деликатных вопросах — добывании секретной информации.

То, что Самурай имеет допуск к сведениям такого характера, то есть является секретоносителем, Маслову стало ясно еще во время вербовки, когда при отработке способов связи японец просил не звонить ему на работу. Такая просьба может поступить только от дипломата, допущенного к секретам и, кроме того, предупрежденного о том, что его телефон контролируется службой собственной безопасности Посольства.

Контрабандист поневоле

Встреча с Самураем должна была состояться в баре на третьем этаже гостиницы «Интурист» в 4 часа пополудни, когда заведение закрывается на санитарный час и в зале остаются лишь особо почитаемые или «ведомственные» вроде Маслова посетители.

Генерал прибыл на место загодя, чтобы осмотреться и спокойно осмыслить предстоящий разговор с агентом.

Последние два дня в рабочем кабинете это сделать не удавалось: вслед за арестом Буряце Маслова беспрестанно вызывали к себе то Андропов, то его заместитель, Семен Цвигун, а то и кураторы Комитета со Старой площади.

Особенно раздражала генерала позиция, занятая Цвигуном. Маслов понимал, что заместитель председателя не по своей воле вмешивается в дело о краденых бриллиантах, а лишь выполняет указание своего родственника, Генерального секретаря, чтобы в случае необходимости отвести удар от Галины Брежневой. Но уж больно беспардонно он это делал!

Как только копия агентурного сообщения Самурая легла на стол Цвигуну, он немедленно потребовал к себе Маслова.

«Слушайте, — заорал зампред, едва только генерал перешагнул порог его кабинета, — вы со своим агентом сожрали весь мой замысел!» — «То-то у меня чувство, будто я наелся говна», — парировал Маслов.

«Вон из кабинета!!» — захлебнувшись от ярости, прокричал Цвигун.

«Вон из контрразведки!» — в тон ему ответил Маслов и, пулей вылетев из кабинета самодура, прямиком направился в приемную Юрия Владимировича.

Если бы не вмешательство Андропова, не сносить бы головы строптивому генералу — уволили бы в одночасье без выходного пособия.

Впрочем, Маслов играл наверняка, понимая, что с его уходом Комитет потеряет только что приобретенного ценного агента. А советники японского посольства на улице не валяются и не каждый день оказываются в агентурных сетях КГБ!

…Устроившись за столиком в глубине зала, генерал недовольно поморщился: сидевшие в центре зала четверо дюжих бритоголовых парней о чем-то громко спорили. Говорили по-английски. Судя по выговору, внешнему виду и по тому, как они лихо опрокидывали в себя фужеры с виски, Маслов сделал вывод, что перед ним американцы, скорее всего морские пехотинцы из охраны здания посольства США.