Шпион в доме любви. Дельта Венеры - [128]
Объявлена война. По улицам ходят плачущие женщины. В первую ночь проводилась светомаскировка. Раньше мы уже пробовали нечто подобное, но теперь, когда все серьезно, это ощущается совершенно по-другому. Теперь Париж серьезен. Улицы были совсем черные. То здесь, то там можно увидеть синенький, зелененький или красненький аварийный огонек, маленький и приглушенный, как свечка на иконостасе в русских церквах. Все окна затянуты черной материей. Витрины кафе занавешены или закрашены синим. Стояла мягкая сентябрьская ночь, казавшаяся еще мягче из-за темноты. Была очень странная атмосфера — атмосфера ожидания и напряжения.
Я медленно шла по бульвару Распай, чувствовала себя одинокой и захотела дойти до Собора, чтобы хоть с кем-нибудь поговорить. Через некоторое время я была на месте. Здание было набито битком, половина народа — солдаты, другая половина — обычные проститутки и натурщицы, но многие художники исчезли. Многих отозвали на родину, каждого в его страну. Ни американцев, ни испанцев не осталось, равно как и немецких беженцев. Здесь снова царила французская атмосфера. Я села и скоро разговорилась с Гизель, молоденькой девушкой, с которой до того уже общалась несколько раз. Она была рада меня видеть. Сказала, что не смогла усидеть дома. Ее брата призвали в армию, и семья горевала. Потом за столик подсел еще один наш знакомый — Роже. Постепенно нас стало пятеро. Мы все пришли в кафе, чтобы быть вместе с другими. Мы все чувствовали себя одинокими. Темнота изолировала и не давала выйти на улицу. Приходилось сидеть в четырех стенках, чтобы не быть одному. Никому из нас это не улыбалось. Так мы сидели, наслаждаясь светом и вином. Солдаты были в хорошем расположении и все настроены приветливо. Все барьеры были сломлены. Никто не ждал, пока его представят. Все подвергались одной опасности и испытывали одинаковую необходимость в компании, приветливости и тепле.
Потом я предложила Роже:
— Пойдем на улицу.
Мне снова захотелось выйти в темноту. Мы шли медленно и осторожно. Так мы дошли до арабского ресторана, который мне нравился, и заглянули в него. Посетители сидели за низенькими, расставленными по кругу столиками, а полная арабская женщина танцевала.
Когда мужчины давали ей денег, она прикрепляла бумажки к груди и танцевала дальше. В тот вечер здесь было полно солдат, опьяневших от тяжелого арабского вина. Танцовщица тоже была навеселе. На ней никогда не было много одежды, несколько легких прозрачных юбок да пояс, а теперь юбки были открыты спереди, и когда она танцевала танец живота, можно было видеть, как танцуют волосы на ее лоне, а полные кожные складки дрожат.
Один из офицеров предложил ей десятифранковую монету и сказал:
— Посмотрим, сможешь ли ты подобрать ее своей киской.
Это ничуть не смутило Фатиму. Она подошла к столику офицера, положила деньги на самый краешек, раздвинула ноги и сделала незаметное движение, как будто танцуя, так что кончики ее срамных губок дотронулись до монеты. Сначала она все никак не могла за нее ухватиться. Пробуя, она издала ртом всасывающий звук, заставивший солдат возбужденно рассмеяться. В конце концов ее губки напряглись вокруг монетки настолько, что Фатима смогла ее подобрать.
Танец продолжался. Молодой араб, игравший на флейте, пожирал меня глазами. Роже сидел рядом со мной, но был полностью поглощен танцовщицей и тихо улыбался. Взгляд араба по-прежнему жег меня. Я чувствовала его кожей, как поцелуй или клеймо. Все были пьяными, все пели и смеялись. Когда я встала, араб тоже поднялся. Я не совсем отдавала себе отчет в том, что делаю. При выходе находилось маленькое темное помещение, куда вешались пальто и шляпы. Девушка, отвечавшая за гардероб, сидела сейчас вместе с солдатами. Я вошла в комнатушку.
Араб понял. Я ждала среди пальто. Он положил одно из них на пол и уложил меня сверху. В приглушенном свете я видела, как он извлекает замечательный член, гладкий и красивый. Такой красивый, что я захотела взять его в рот, однако он мне не позволил это сделать. Араб сразу же вложил мне его в лоно. Член был очень теплым и твердым. Я испугалась, что нас заметят, и хотела, чтобы араб поторопился. Я была так возбуждена, что тотчас же кончила, тогда как араб продолжал неутомимо меня пронзать и вдавливать в пол.
За своим пальто из зала вышел полупьяный солдат. Мы не шевелились. Он забрал его, не заходя туда, где лежали мы. Араб долго не кончал. В его руках, пенисе и языке была какая-то сила. У него все было сильным. Я ощущала, как его член увеличивается и теплеет, пока кончик не достал до матки с такой мощью, что чуть ли не поцарапал ее. Он двигался взад-вперед в одном ритме, никуда не торопясь. Я запрокинулась и перестала думать о том, где мы находимся. Я думала только о его твердом члене, скольжение которого было ритмичным и гипнотизирующим. Не меняя ритма, он кончил, как струя в фонтане. Он не вынул член, и тот продолжал оставаться твердым. Он хотел, чтобы я кончила еще раз. Однако посетители уже начали расходиться из ресторана. К счастью, пальто попадали на пол, и мы оказались под ними как в шалаше. У меня не было ни малейшего желания двигаться. Араб спросил:
Известную американскую писательницу Анаис Нин часто называют «Эммануэль от литературы». На самом деле произведения А. Нин выходят за рамки столь упрощенного подхода: ее проза психологична и возвышенна, она раскрывает тонкий внутренний мир необыкновенных женщин, стремящихся к любви.
В сборник вошли произведения Анаис Нин, француженки, долгое время жившей и творившей в США роман «Шпион в доме любви» и ряд новелл под общим названием «Дельта Венеры» Произведения Анаис Нин публиковались в Швеции, Японии, Германии, Испании, Италии, Франции, Бельгии, Голландии, Англии и США А теперь это новое имя откроет для себя российский читатель.
Анаис Нин — американская писательница, автор непревзойденных по своей откровенности прозаических произведений. С ней дружили Генри Миллер, Гор Видал, Антонет Арто, Сальвадор Дали, Пабло Неруда, яркие портреты которых остались на страницах ее дневников, рассказов и повестей.Ее называли автором уникального, «обширного потока внутреннего мира творческой личности». Ей посвятили множество книг, десятки диссертаций, а также марку знаменитых французских духов «Анаис-Анаис».
Эротика Анаис Нин — это прежде всего мир чувств — красивых, грубых, завораживающих и пугающих одновременно. Но это также и описание богемы Парижа и Нью-Йорка, это художники и их натурщицы, это бродяга — гитарист, сбежавшая из дому девочка — подросток, дикарка из джунглей, и снова — художники, манекенщицы, бродяги — мир беспечный, свободный, открытый любви и приключениям.Произведения писательницы — романы, рассказы, стихи — переведены на все европейские языки. Однако читающим по-русски только теперь впервые предстоит познакомиться с околдовывающим миром эротики Анаис Нин.
«Эта женщина всегда выглядела так, будто хочет вас о чем-то попросить, — а если вы откажете, она заплачет…»Фирменный стиль Анаис Нин не смог повторить никто, для этого пришлось бы прожить еще одну ее собственную жизнь.Жизнь, которая давно превратилась в легенду.
В основе этой книги — откровенный, чувственный дневник Анаис Нин, история ее отношений с Генри Миллером и его женой Джун. Это история внутреннего освобождения и раскрепощения женщины, отказа от догм и стереотипов.Книга легла в основу знаменитого фильма Филиппа Кауфмана «Генри и Джун» с блестящими Умой Турман и Марией ди Медейруш в главных ролях.
Рассказы в предлагаемом вниманию читателя сборнике освещают весьма актуальную сегодня тему межкультурной коммуникации в самых разных её аспектах: от особенностей любовно-романтических отношений между представителями различных культур до личных впечатлений автора от зарубежных встреч и поездок. А поскольку большинство текстов написано во время многочисленных и иногда весьма продолжительных перелётов автора, сборник так и называется «Полёт фантазии, фантазии в полёте».
Побывав в горах однажды, вы или безнадёжно заболеете ими, или навсегда останетесь к ним равнодушны. После первого знакомства с ними у автора появились симптомы горного синдрома, которые быстро развились и надолго закрепились. В итоге эмоции, пережитые в горах Испании, Греции, Швеции, России, и мысли, возникшие после походов, легли на бумагу, а чуть позже стали частью этого сборника очерков.
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.