Шпион трех господ - [9]

Как и ожидалось, из-за Первой мировой войны шансы принца найти жену из королевской семьи резко сократились. Изначально он ясно дал понять, что не собирается жениться на простолюдинке, что исключало возможность вхождения простой девушки, какое бы высокое происхождение она ни имела, в королевскую семью.

В этом плане он был даже консервативнее отца, который в июле 1917 года издал королевский указ, согласно которому не только формально переименовал династию из Саксен-Кобург-Готской в Виндзорскую, но также изменил правила вступления в брак. Начиная с того дня, его дети и наследники могли вступать в брак с английскими семьями, члены королевской семьи впервые в истории могли жениться на подданных.

Так как принц предпочитал прежнюю традицию, это сильно ограничивало его возможности, возможно, он делал это намеренно, так как сомневался, что вообще когда-либо женится.

Как он сказал Маунтбеттену: «Думаю, мне придется совершить этот роковой прыжок, хотя я постараюсь отложить его, насколько это будет возможно, так как это меня уничтожит».

Как и многие мужчины того поколения, он был застенчив, когда дело касалось женских форм – «непристойные и отвратительные», так он описывал голых проституток, позирующих в борделе в Кале – и несведущ о самом акте соития. Истории о его двойственной, если не сказать запутанной, сексуальной ориентации преследовали его всю жизнь. Его бывший личный секретарь Энн Сигрим считала, что его сексуальная амбивалентность проникла в самое сердце его сущности. Краеугольным камнем его характера была «фундаментальная неопределенность в своей сексуальной ориентации и неуверенность в своей гетеросексуальности. По сути, он боялся женщин».

В июле 1917 года, благодаря усилиям его конюших, французская проститутка Полетт помогла ему преодолеть его страхи. Последующий шестимесячный роман с парижской куртизанкой по имени Маргарита Алибер подарил принцу здоровый аппетит к сексу, что не соответствовало его мальчишескому, почти женственному лицу. Как грубо заметила леди Диана Купер, с тех пор на принце «постоянно были женские ноги». Эти ноги чаще всего были замужем.

В 1917 году его первой любовью на родной земле стала Марион Кук, жена виконта «Томми» Кука, наследника графа Лестера. Принц проводил так много времени в ее компании, что в конце концов ее муж потребовал держаться от нее подальше. Но это не остановило Эдуарда, он предложил ей навестить его в Париже. Она была на 12 лет старше Эдуарда, который выглядел моложе своих лет, она отклонила его безрассудное приглашение, которое бы не только разрушило ее брак, но и принесло позор в глазах общественности.

Он также ухаживал за лучшей подругой своей сестры леди Сибил «Поршей» Кадоган, одной из пяти дочерей графа Кадогана. Многие думали, и в первую очередь его сестра, что его ухаживания за Поршей, которые совпали по времени с его увлечением Марион Кук, вели его к алтарю. В июне 1917 года когда Порша отправила родителям телеграмму, в которой говорилось «Помолвлена с Эдуардом», они посчитали, что в их семье теперь есть будущая королева. На самом деле, она оборвала связи с принцем и приняла предложение руки и сердца университетского друга принца, лорда Эдуарда Стэнли, у которого в тот месяц был двойной праздник, еще он выиграл дополнительные выборы от консервативной партии. Позднее он стал министром доминионов.

Отвергнутый одной потенциальной невестой принц мог выбирать из большого количества других амбициозных молодых английских леди, список которых был расширен благодаря указу короля. И когда принц прибыл в столицу в марте 1918 года – тогда он находился в отпуске – то согласно писательнице Синтии Асквит, там царило «дикое волнение». Она заметила: «Ни одна девушка не имела права уехать из Лондона… у каждой матери наблюдалось учащенное сердцебиение».

Всплывали различные имена в качестве возможных невест, но чаще всего говорили о леди Розмари Левесон-Гауэр. Признанная красавица, портрет которой написал художник Джон Сингер Серджент, дочь герцога Сазерленда, впервые встретила принца летом 1917 в Кале, где она работала в качестве медсестры Красного креста в госпитале под руководством своей матери Милисенты, герцогини Сазерленд. Принц прибыл с официальным визитом с королем и королевой и был сфотографирован с опущенной головой за беседой с аристократической медсестрой. В газете Illustrated London News ее описали «щедрой, веселой и доброй, готовой к любого рода активностям, особенно экспедициям на открытом воздухе», казалось, леди Розмари стала его утешением сразу после того, как его бросила леди Порша Кадоган.

После скоротечных ухаживаний принц, согласно леди Виктор Паже, одной из близких подруг Розмари, попросил ее выйти за него замуж. Оба родителя были против этого, королева Мария объясняла, что в одной из ветвей семейства Левесон-Гауэр текла «плохая кровь» – сумасшествие.

В то время психическая устойчивость была первостепенным фактором для короля и королевы. Тогда резко ухудшилось психическое состояние младшего брата принца Эдуарда Джона, который страдал аутизмом и был склонен к сильным приступам эпилепсии. Его держали в изоляции в Сандрингеме, несколько месяцев спустя, в январе 1919 года, он умер после очередного приступа.