Шпион Темучина - [40]

– Вот именно, расскажи, – усмехнулся шаман. Сняв с головы череп птеродактиля, он сидел на белой кошме рядом с хозяином гэра. – Только не что-нибудь, а то, что мы спросим. Откуда ты и твои люди?

– Мы явились с юга. – Нойон молитвенно сложил руки. – Явились с миром, чтобы…

– Юг – понятие растяжимое, – холодно перебил шаман. – Есть юг – Гоби, юг – тангутские степи, царство Цзин – тоже юг, и также юг – озеро Буир-Нур и кочевья у берегов Керулена. Кочевья Темучина. Так, значит, вы оттуда пришли?

Баурджин на миг опустил глаза – шаману нельзя было отказать в логике – умный, черт.

– Да, мы были и в кочевьях Темучина. Читали сказания, пели. Но гэры моих спутников остались далеко к югу от Керулена, в Гоби, на границе тангутских земель. Я ж был рожден в Баласагуне.

– Ого! – Шаман перевел взгляд на старейшину и пояснил. – Город Баласагун, уважаемый Корконжи, расположен очень далеко на закате солнца, в землях кара-киданей, на пути в Хорезм и кипчакские степи.

– Говоришь, это очень далеко, Гырынчак-гуай? – с глуповатой улыбкой переспросил старейшина. – Всегда интересно послушать о далеких странах.

Шаман улыбнулся:

– Думаю, наш гость расскажет об этом чуть позже. А сейчас пускай говорит о том, что к нам ближе – о пути от Керулена к нам. С кем встречались, где ночевали, что делали? А?

Нехороший был взгляд у этого Гырынчака – прямо не шаман, а смершевец, допрашивающий подозреваемого в работе на немецкую разведку.

– Многих хороших людей, дававших нам кров и приют, я уже и не упомню, – уклончиво отвечал Баурджин. – Но что смогу, конечно же, расскажу…

Он вновь опустил глаза, припоминая, что можно рассказывать, а что – было бы нежелательно. Что никак не вязалось бы с обликом странствующих музыкантов. Например – то, что они не так давно были купцами. Сегодня – купцы, завтра – музыканты… Странно! Это явно насторожит допрашивающего. Не старейшину – шамана, он у них тут, похоже, за орган контрразведки работает.

– Мы еще не добрались до Аргуни, когда на нас напали разбойники, – осторожно начал нойон. – Отобрали лошадей, повозки. Слава богам, нам удалось бежать.

– Бежать… – задумчиво повторил Гырынчак и, прищурив глаза, быстро спросил: – Откуда у вас лошади?

– Нам их подарил некий Хоттончог-гуай из рода, что кочует неподалеку от вас.

– Знаю. Хоттончог – наш враг!

– А мы тут при чем? – искренне удивился нойон. – Мы совсем посторонние люди, вовсе не желающие участвовать в ваших распрях.

– Хорошо. Где вы были до Хоттончога?

– В кочевье Чэрэна Синие Усы.

– И с ним мы не дружим.

– Хм, интересно. – Баурджин негромко хохотнул. – Всех своих соседей, я смотрю, вы не жалуете. Однако кочуете рядом. А ведь кроме здешних сопок есть еще и бескрайние степи, куда вы могли бы вполне свободно откочевать!

– Ха, Гырынчак! – вдруг воскликнул старейшина. – Этот чужеземец говорит в точности так, как ты!

– Он слишком много говорит, Корконжи-гуай, – шаман недовольно нахмурился, – и большей частью вовсе не то, что я хотел бы услышать.

Нойон поднял голову:

– Так ты, уважаемый Гырынчак, не ходи вокруг да около, а задай конкретный вопрос – на него и получишь ответ. Ты, верно, думаешь – мы лазутчики Темучина? Так вот – нет. И я могу это доказать!

– Я не нуждаюсь в твоих доказательствах, – надменно усмехнулся шаман. – Поверь, я и сам могу придумать таковых сколько угодно. Скажи мне, откуда эта вещь? – Он внезапно похлопал по голубому черепу птеродактиля, лежащему на кошме рядом.

– Из Гоби, разумеется. – Нойон усмехнулся – о кладбищах динозавров он узнал еще в тридцать девятом, рассказывали на политинформациях, было дело.

– А видел ли ты разрисованные древним народом скалы? – не отставал Гырынчак. – Что на них нарисовано?

– Разные диковинные звери, птицы. Даже слоны, кажется. Слон – это…

– Мы знаем, что такое слон.

– Повтори еще раз – в чьих кочевьях вы были?

Баурджин быстро повторил и был уверен – нигде не ошибся. Потом добросовестно описал путь – горные тропинки, скалы, леса. Даже набросал словесные портреты тех, с кем встречался – старого Хоттончога, Чэрэна Синие Усы, Дикой Оэлун…

– Ах, Оэлун, разбойница. – Шаман и старейшина переглянулись. – Похоже, ты ее хорошо знаешь, улигерчи. Слишком хорошо… Пожалуй, не хуже, чем Кара-Мергена и красные повязки, а?

Вот этим вопросом нойон был ошарашен.

Кара-Мерген, Черный Охотник… И с чего это шаман расспрашивает про него? И еще какие-то красные повязки…

– А с чего бы я должен его знать? Нет, конечно, о Кара-Мергене я слышал – о нем много болтают в кочевьях, но лично никогда не встречал.

– Не встречал так не встречал, – неожиданно согласился шаман. – Ты бывалый человек, улигерчи. Много где был, много чего видел…

Шаман повернулся к старейшине:

– Вели воинам отвести этого к старому кедру. Пусть дожидается остальных.

– Но народу обещан праздник, – несмело возразил вождь. – Боюсь, будет много недовольных.

Голубой Дракон задумчиво постучал костяшками пальцев по черепу птеродактиля:

– Ты, как всегда, прав, Корконжи-гуай. Наш народ – трудолюбив и послушен и, конечно же, заслужил праздника. Что ж, думаю, ты, улигерчи, – он посмотрел на Баурджина, – с удовольствием повеселишь людей в нашем кочевье. А сейчас можешь идти. Немного отдохни, подкрепись, пока мы будем беседовать с остальными музыкантами. Мои люди проводят тебя.