Шпион с пеленок: детство - [47]

Они пили чай в небольшой гостиной, когда неожиданно явился Том.

— Книгу оставил, — улыбнулся он половиной лица так, что стало жутко.

И… Алан, мягкий, добрый Алан, взял Темного Лорда под локоток и вышел с ним… Эйлин замерла и похолодела. Спасти, защитить Далтона можно было лишь одним способом — введя его в семью. Женщина собралась с духом и вышла за ними.

Темный лорд был удивлен. Он мог бы одним движением руки оставить от этого мужчины мокрое место, но… Во-первых, тот об этом знал. Но сделал то, что сделал. А во-вторых, несмотря ни на что, не хотелось портить палисадник Эйлин, тут много интересного росло. В-третьих, Том кое-что узнал. И, хоть ему это знание не понравилось, принял к сведению и почувствовал что-то вроде уважения — и к этому мужчине, и к мисс Принц. Оказывается, его все же с трудом выносят здесь — надо же, как хорошо умеет держаться эта женщина, которую, оказывается, так выматывает его визит, что после него она на ногах не стоит. Конечно, если верить этому… Но в мыслях невозможно солгать. Не ему.

Когда Эйлин появилась на крыльце, он заметил, как его визави инстинктивно попытался загородить ее своим плечом, но она…

— Лорд Гонт, я бы хотела познакомить вас с моим будущим мужем…

По реакции Далтона Том прекрасно понял, что к чему, и ему… стало смешно и грустно. Поднявшейся было злости вдруг оказалось недостаточно, чтобы захлестнуть его: волна взметнулась, но он оказался над ней. Или так сработал обет? Или все же он правильно сделал, убрав в первый крестраж изрядную часть злобы, ожесточения и пафоса (без них ему стало много легче быть «идеальным старостой», да и жизнь в целом стала как-то поприятнее).

— Я вас понял, — ответил Том, слегка наклонив голову. — Мистер Далтон, поздравляю. Вы действительно достойны этой удивительной женщины. Мисс Принц, мои поздравления.

Он посмотрел на удивленные лица и… убрал щиты — ненадолго, всего на минуту, невероятно длинную минуту, когда они смотрели друг другу в глаза. А потом развернулся и хотел было аппарировать, как женщина вдруг дотронулась до его рукава:

— Том… Приходи еще. Если, конечно, хочешь.

Он обернулся, чтобы срезать ее порыв, но наткнулся на взгляд и понял: она была без защиты… И сразу, не смущаясь никого, достала из-под платья кулон, сняла, отдала Далтону, сжавшему амулет в кулаке до побеления костяшек, и теперь снова смотрела Тому прямо в глаза, раскрывшись уже полностью.

И тот опять чуть не повелся: искушение узнать все и сразу было велико, — но все же вовремя перевел взгляд на озадаченного Алана:

— Вы позволите? — он протянул руку и получил амулет. — Это ваше творение?

Мужчина утвердительно кивнул.

Том посмотрел на него с большим интересом:

— Отличная работа.

— Я не самый сильный маг.

— И не слабый. Притом очень искусный. Уж поверьте, я видел немало подобных вещей, — он обменялся кивками с Далтоном и вернул амулет Эйлин. — Что ж, если никто не против… мистер, мисс, — он поворотом головы обозначил адресатов и получил от каждого утвердительный же кивок, — я все же буду иногда заходить. Но сперва подожду приглашения. На свадебное торжество не напрашиваюсь, просто чая вполне достаточно. Мягкий — не значит слабый, — произнес он, глядя на Эйлин.

И наконец аппарировал.

Эйлин смотрела на Далтона, словно не узнавая его. Тот, кого она считала слишком добрым и кротким для мужчины, оказался вовсе не таким. Нет, она не хотела бы потерять и того, деликатного, откликающегося на любую ее просьбу, не обижающегося на ее многочисленные отказы, возвращающегося к ней, несмотря ни на что… Но то, что она увидела, отличалось разительно. Он мог быть — он был! — каменной стеной, в самый тяжелый момент став тем, на кого можно опереться.

— Алан…

— Эйлин. Ответь, только правду. Ты сказала, что готова стать моей супругой, только чтобы прикрыть меня от гнева лорда Гонта?

— Я так за тебя испугалась… — она взяла его за руку, прижалась щекой к его ладони и прикрыла глаза. — Прости меня… За все, что я творила. За все обиды и капризы. Я так не хотела подвергать тебя опасности, но теперь уже поздно.

— Я готов умереть за тебя…

— Я знаю, я видела. Только ты мне нужен живым. Только ты. Нужен.

Довольно долго простояв, обнявшись, они, наконец, прошли в дом.

— Темный Лорд впечатляет… Ты как?

— Ощущение, что мы ходим по краю… а еще странное чувство: то, что мы это делаем, — правильно.

***

Северус в это время… веселился.

Проштрафившиеся домовые, рьяно желающие жить и служить, а в результате чуть не вытянувшие все силы из Хозяина («А-а-а, о-о-о, прищемите мне уши печной заслонкой!»), начали активно и громко «убивацца ап стенку», что, безусловно, очень быстро ему надоело. Увы, попытка как следует рявкнуть на них детским голосом даже у него самого вызвала иронию, а заходящиеся в слезах-страданиях домовики и вовсе ничего не услышали. В шуме-гаме от рыданий, приправленных ударами разной степени звонкости обо что попало, глас Хозяина тонул, как лодчонка в ураган. Мальчик плюнул, схватил ближайшего эльфа, потряс… Тот закатил глаза, но так их и не сфокусировал, продолжая стенать что-то об ушах. Ну, по крайней мере, идею подал.

Северус мысленно сплюнул и как следует цапнул того за кончик уха. Эльф замолчал на секунду и вновь заголосил, но эта песня, к счастью, была уже совсем другой, а во взгляде наконец появилась осмысленность: