Шпион, который любил меня - [35]

Последний час прошел в нервном напряжении. Ожидалась сильная перестрелка и, вероятно, куча покойников. Такая перспектива никому не нравится, даже если тебе кажется, что в тебя-то не попадут. У меня при себе была пара пистолетов очень крупного калибра. Без десяти двенадцать я занял позицию справа от двери у сплошной кирпичной стены и приготовился встретить Ульманна или одного из его бандюг, если они смогут прорваться в подъезд через полицейский заслон. По правде говоря, по мере того, как проходили минуты и я мысленно представлял себе как машина с убийцами подъезжает к дому, как из нее вываливаются люди и тихо взбегают по ступенькам, я пожалел, что не принял предложение полиции о том, чтобы это «бдение», как они его называли, со мной разделил один из их сотрудников. Это означало, что мне пришлось бы провести с ним один на один пять часов. Я всегда предпочитаю действовать в одиночку. К тому же я не представлял, о чем бы мы могли с ним говорить в течение всего этого времени. Так уж я создан. Итак, часы отстукивали минуты и секунды. Ровно без пяти двенадцать я услышал на лестнице шорох резиновых подошв и вдруг разверзся ад.

Джеймс Бонд остановился и провел рукой по лицу. Жест был таким, словно он либо хотел что-то восстановить в памяти, либо попытаться стереть из нее какие-то воспоминания. Потом он закурил еще одну сигарету и продолжил:

— Я услышал, как лейтенант, возглавлявший группу полицейских прокричал: «Полиция! Руки вверх!» А затем раздались одиночные выстрелы и очереди из молотилки, — он усмехнулся, — то есть, простите, из автомата, и кто-то вскрикнул. Потом лейтенант закричал: «Берите того!» И в следующий момент на двери, у которой я стоял, пулями был сбит замок. Внутрь ввалился какой-то человек. Он крепко прижимал к бедру дымящийся автомат и рыскал по комнате, ища Бориса. Я знал, что это был Ульманн — бывший гестаповец. При моей работе, собственно говоря, достаточно столкнуться с немцем или русским только один раз. Я взял его на мушку, выстрелил и выбил оружие у него из рук. Но он был проворен и прыгнул, укрывшись за открытой дверью. Дверь была сделана из тонкой древесины, и я не мог допустить, чтобы — в случае, если у него было другое оружие — он выстрелил первым. Поэтому я выпустил в дверь Z-образную очередь. Причем, стреляя, я стал опускаться на колени. И хорошо сделал, потому что когда я был уже почти на полу, он тоже выпустил короткую очередь, которая чуть не сделала пробор у меня в волосах. Но две из моих пуль попали ему, как выяснилось позже, в левое плечо и правое бедро. Он рухнул за дверью на пол и лежал тихо.

Бой с другими нападавшими затих где-то внизу, но на пороге комнаты на четвереньках появился раненый полицейский, который полз мне на помощь. Он произнес: «Приятель, помощь нужна?» Ульманн выстрелил через дверь на голос — и убил его. По этому выстрелу я определил высоту, на которой находилось оружие Ульманна, и выстрелил почти одновременно с ним. Затем отбежал на середину комнаты, чтобы, если понадобится, стрелять еще. Но больше не понадобилось. Он был еще жив, когда по лестнице поднялись уцелевшие полицейские, и мы снесли его вниз в машину скорой помощи. В госпитале его попробовали заставить заговорить. Но он ни слова не сказал и на следующее утро умер. Смесь гестапо и «СПЕКТРА» — это серьезное дело.

Джеймс Бонд вроде бы смотрел на меня, но его глаза меня не видели. Он сказал:

— Мы потеряли двоих и один был ранен. Они потеряли немца и одного из нападавших. А еще двое долго не протянут. Но поле битвы являло ужасное зрелище и, — его лицо внезапно осунулось и стало уставшим, — я достаточно нагляделся на подобные вещи. Когда операция была проанализирована, мне захотелось уехать. Мое руководство и канадская полиция поддержали меня: они хотели, чтобы я доложил обо всем в Вашингтоне нашим коллегам и заручился их помощью в ликвидации американского филиала банды «Механиков». Они получили тяжелый удар, и Специальный отдел канадской полиции считал, что было бы разумно преследовать и добить их, пока они не пришли в себя. Я сказал, что хотел бы спокойно поехать на машине, а не на самолете или поезде. Мне это было разрешено, поскольку это заняло бы не больше трех дней. Я взял на прокат этот автомобиль и сегодня утром на рассвете отправился в путь. Я ехал довольно быстро, когда попал в эту жуткую грозу, — отголосок вашей, думаю. Несмотря на грозу, я побрился до Лейк Джордж и намеревался заночевать там, но он выглядел так дьявольски неприветливо, что, увидев указатель на боковой дороге с рекламой этого мотеля я решил попытать счастья. — Он улыбнулся мне, и вид у него снова стал довольно бодрым. — Вероятно, мне что-то подсказало, что в конце дороги будете вы и что у вас неприятности. Во всяком случае, за милю отсюда я проколол колесо, и вот я здесь. — Он снова улыбнулся, протянул руку и накрыл ею мою, лежавшую на стойке. — Забавно как все случается!

— Вы, наверное, страшно устали, просидев столько за рулем?

— А у меня на этот случай кое-что имеется. Будьте добры, сварите мне еще чашечку кофе.

Пока я возилась с кофеваркой, он открыл свой кейс и достал маленькую бутылочку с белыми таблетками. Взял две и, пока я подавала ему кофе, проглотил их. — «Бензедрин» — это поможет мне не уснуть сегодня ночью. Высплюсь завтра. — Он перевел взгляд на зеркало. — Ну, вот и они. Привет. — Он ободряюще мне улыбнулся. — Теперь только не волнуйтесь. Поспите немного. Я буду рядом, чтобы ничего не случилось.