Шпага Суворова - [29]

Приезд Суворова сразу же окрылил русские войска. Настроение поднялось. В полках послышались песни.

— Штурмовать будем! — раздавались уверенные голоса.

Суворов стал готовить войска к штурму. Он сам объезжал полки, беседовал с солдатами, вспоминал старые победы.

Верстах в пятнадцати от крепости Суворов приказал насыпать такой же вал, каким турки окружили Измаил, а перед валом вырыть широкий и глубокий ров и наполнить его водой.

Каждую ночь Суворов водил свои полки на штурм учебного вала. Пушки стреляли в штурмующих холостыми зарядами. Солдаты забрасывали ров заготовленным во множестве фашинником, ставили штурмовые лестницы и под «огнем неприятеля» взбирались по ним на вал. Все происходило так, словно кипел настоящий бой.

Через несколько дней к турецкой крепости был направлен парламентер с письмом Суворова.

«Я с войском сюда прибыл, — писал полководец. — Двадцать четыре часа на размышление для сдачи — и воля; первые мои выстрелы — уже неволя; Штурм — смерть, — чего оставляю вам на рассмотрение».

Айдозли-Магомет-паша прислал Суворову гордый ответ: «Скорее небо упадет на землю и Дунай потечет вспять, чем сдастся Измаил!»

Суворов приказал рассказать в полках об ответе Айдозли-Магомет-паши.

На другой день состоялся военный совет.

— Дважды стояли русские перед Измаилом и дважды отступали от него; теперь, в третий раз, им ничего более не остается, как взять крепость или умереть, — говорил Суворов на военном совете.

— Штурм! — произнес первым атаман казачьего войска Платов.

— Штурм! — поддержали его все остальные одиннадцать членов военного совета.

«Штурм», — решил военный совет.

«Не осада, а штурм — вот что надо, чтобы взять крепость!» передавали друг другу солдаты и офицеры слова Суворова.

Наступила ночь с десятого на одиннадцатое декабря. Ни у турок, ни в лагере русских никто не спал. Русские полки ждали сигнала к штурму. Осажденные готовились к отпору. За два часа перед рассветом по сигналу ракетою девять колонн русских войск, из них три со стороны реки, пошли на штурм сильнейшей крепости.

Стены Измаила вспыхнули огнем.

Закипел кровопролитный бой.

Турки сопротивлялись ожесточенно. С воплями «алла!» они набрасывались на смельчаков, поднимавшихся на стены крепости, лили на штурмующих кипящую смолу, обрушивали на них тяжелые каменные глыбы. Но все новые и новые цепи русских солдат появлялись на гребнях стен крепости и оттесняли турок к охваченным огнем пожаров кварталам города.

— Вперед!.. Родина!.. Россия!.. — кричит командир колонны и подняв над головою саблю, увлекает за собой солдат и офицеров на пышущие орудийными взрывами крепостные стены. Засеки уже позади, волчьи ямы пройдены. Тысячи храбрецов, поддерживая друг друга, медленно, но неудержимо взбираются по высоким штурмовым лестницам на самый верх стен и уже сражаются здесь среди холодных каменных зубцов крепостных укреплений.

Город горел. Горела крепость. То в одном, то в другом месте вспыхивало пламя, рушились строения.

По охваченным огнем улицам носились лошади. Это сорвались с коновязей кони турецкой кавалерии. Они обезумели от дыма пожарищ, от бушевавшего вокруг пламени. С налитыми кровью глазами, с развевающимися гривами кони неслись без всадников неведомо куда.

Люди выскакивали из объятых пламенем домов и бежали по улицам обстреливаемого со всех сторон города, лишь бы уйти подальше от страшных мест.

Осколки бомб и картечь разили людей насмерть.

Шла страшная битва.

«Крепость казалась настоящим вулканом, извергавшим пламя», — писал в своих мемуарах участник штурма, генерал Ланжерон.

Первым переправился через ров и раньше всех взобрался на крепостной вал не молодой уже, лет за сорок, секунд-майор Леонтий Яковлевич Неклюдов.

Он увлек за собою солдат, которых ничто уже не могло остановить в их порыве.

Казаки, вооруженные только саблями да пиками, поднимались вместе с солдатами на стены крепости и вступали в рукопашный бой с турками.

Матросы действовали с речной стороны. Русская флотилия бомбардировала крепость с Дуная. Мелководные речные суда подвозили к стенам турецкой твердыни гренадеров и егерей, топили турецкие суда, захватывали паромы.

В четыре часа дня 11 декабря турки сложили оружие. Суворов писал Потемкину: «Не бывало крепости крепче, не бывало обороны отчаяннее Измаила, но Измаил взят».

В руки русских войск попало двести сорок пять пушек и мортир, около четырехсот знамен и девять тысяч пленных, большинство которых имели ранения.

На улицах города, во рвах, на валах и стенах крепости осталось лежать почти двадцать шесть тысяч убитых турок — вся турецкая армия.

По мастерству одновременного использования в бою пехоты, артиллерии и речной флотилии штурм Измаила является образцом суворовского военного искусства.

«На такое дело можно пойти только один раз в жизни», — говорил о штурме Измаила полководец.

Взятие Измаила ошеломило не только Турцию. Вся Европа была потрясена победой русских войск. Турки запросили мира.

Благодаря полководческому гению Суворова война с Турцией закончилась блестящей победой России.

Об этом нельзя было не вспомнить, держа в руках найденный в шкатулке документ о награждении военным крестом героя штурма Измаила «подпорутчика» Петра Брандгаузена.