Шпага мастера - [71]

Поезд мчался вдоль юго-восточного побережья Франции, а Жанна все смотрела в окно, как будто еще надеялась увидеть вдалеке привокзальные башенки Керкиньяна. Нет, их уже не было. Скрылись за длинным поворотом дороги, растворились в листве, исчезли. Вместо них вдоль полотна железной дороги пролетали другие станции, другие башенки, дома, церкви, замки, поместья… Такие же точно, какие можно было увидеть в любом другом уголке Франции – Лангедоке, Провансе, Аквитании… Такие же точно, какими они были сто, двести, триста лет назад. И, вероятно, такие же, какими они еще долго будут оставаться, игнорируя прогресс, революции и войны. «Точно как дядя Филипп», – почему-то подумала Жанна. И тут же вспомнила про его странное наставление. Быть д’Артаньяном.

– Альберт, – неожиданно спросила она, – а ты никогда не задавался вопросом, почему роман называется «Три мушкетера», а не четыре?

Все это время Альберт мучительно искал какой-нибудь способ развлечь Жанну, чтобы отвлечь ее от грустных мыслей о разлуке, а потому, услышав странный вопрос, не удивился, а лишь обрадовался:

– О, конечно, задавался! Еще давно, когда только прочитал этот роман! Но сейчас все мы знаем ответ на этот вопрос.

– То есть как это? – не поняла Жанна. – Как это «все мы знаем»? И кто это – мы?

– Ну как же, Жанна… Сейчас, когда мы знаем так много интересного… Я имею в виду, что д’Артаньян в романе мсье Дюма не совсем мушкетер. Даже когда он получил этот самый плащ мушкетера. Они ведь, все четверо, и есть пирамида…

– Какая еще пирамида? – не поняла Жанна.

– Ну пирамида Плутарха. В том смысле, что Портос – это нижняя ступень пирамиды, то есть сила; Арамис – вторая ступень – хитрость; Атос – третья, искусство; ну а д’Артаньян, понятно, виртус. И вот, поскольку виртус – это субстанция не материальная, а духовная, то и д’Артаньяна, в материальном смысле, как бы нет. То есть в романе он, конечно, есть, это же все-таки роман, но, чтобы аллегория была еще более очевидной, мсье Дюма и использовал такой ход – исключил д’Артаньяна из названия. Оставил только обладателей тех свойств, которым можно научить. Тех, кто из плоти и крови. Получилось, что это Портос, Арамис и Атос. Сила, хитрость и искусство. Три мушкетера.

– Но откуда Дюма мог знать про эту пирамиду? Он что, по-твоему, был знаком с этим твоим мсье Перигором?!

– Ну, конечно, нет, Жанна, – улыбнулся Альберт, – он ведь умер, когда мсье Перигор только родился!

Жанна раздраженно тряхнула головой:

– Альберт, ты должен научиться отличать обычные вопросы от сарказма! Я примерно представляю, когда умер Дюма! Но откуда же он, по-твоему, мог знать про эту пирамиду?

– Так ведь, хотя с мсье Перигором Дюма знаком не был, зато с другими масонами не только был знаком, но и близко дружил. С Лафайетом, например, Нодье, Гюго… Да ведь он сам, насколько известно, был масоном!

– Альберт, – Жанна вздохнула, – а ты не думаешь, что тебе теперь эта самая пирамида просто везде мерещится? Даже там, где ее на самом деле нет.

– Ну как же, – Альберт немного растерялся, – как же ее может не быть, когда Дюма так ясно воплотил ее главные характеристики в своих героях? Разве Портос не олицетворение чистой силы? А Арамис – хитрости? И так далее… Они же точь-в-точь как те самые античные воины, о которых пишет Плутарх! Они и есть пирамида!

– Ну ладно, тебе, наверное, виднее. Хотя я бы предпочла думать… Сама теперь уже не знаю, как…

И Жанна снова повернулась к окну.

Но, видя что она опять собирается загрустить, Альберт поспешил возобновить беседу:

– Я могу рассказать тебе об Огюстене Франсуа Гризье!

– Это по его запискам Дюма написал роман, из-за которого мы сейчас едем в Россию? Если он тоже был масоном, то лучше не надо, – улыбнулась Жанна, – а если нет, то, пожалуй, давай рассказывай!

Однако на этот раз Альберт, как ни старался, так и не смог рассказать ничего особенно интересного (кроме того, что Гризье все-таки не был масоном). Но этого все равно оказалось достаточно: Жанна наконец отвлеклась от грустных мыслей и снова заулыбалась.

Успокоившись, Альберт махнул рукой на Гризье и, откинувшись на спинку дивана, произнес:

– А знаешь, я никак не предполагал, что моя миссия завершится вот так вот.

– Да, такого конца никто не ждал. Такой уж он непредсказуемый, этот твой дух виртус.

Альберт неожиданно снова наклонился вперед и громко прошептал:

– Ты тоже так подумала?

– Господи, Альберт, о чем ты? О чем я тоже подумала?

– Ну о том, что наша любовь – это и есть виртус?

– Нет, Альберт, я так не думала и думать не собираюсь. И ты, ну с чего вот ты это взял?

– А я проанализировал всю свою жизнь и понял: наша любовь, твоя любовь, это и есть самое высшее достижение моего мастерства. То есть – мой виртус.

– Альберт, если ты и дальше будешь говорить слишком странные вещи, я прямо сейчас остановлю поезд и поеду обратно!

– Да нет же, ничего странного, – поспешно сказал Альберт, словно и в самом деле не понял, что она шутит, – ну посуди сама: я сначала был просто сильным. Но зато очень сильным! Это когда еще служил в театре и когда бутафорской шпагой победил разбойников. Это ведь совсем непросто: проткнуть человека тупым деревянным клинком. Ну вот, а потом, когда меня наняла Великая Миссия, я, согласно моему договору, стал хитрым!