Шпага гроссмейстера - [3]

– А он что, не поедет?

Генрих лишь раздраженно отмахнулся:

– Он-де не хочет ни во что ввязываться!

Внезапно, когда мы уже отъезжали, Кнут ссадил с лошади одного из воинов и, забравшись в седло, отправился за нами. Вскоре, поравнявшись со мной и Генрихом, он сумрачно произнес:

– Я решил принять участие в этом небольшом развлечении.

Через несколько минут кавалькада из тридцати с небольшим человек, стремительно пронеслась через Западные ворота Дагэрта в степь…

Глава 2

Наш отряд бойко пылил по Ассэртскому тракту. Очевидно, Генрих рассчитывал, что похитителей немного, но, оглянувшись, я увидел вырвавшийся из Охотничьих ворот эскадрон легкой кавалерии. Нет, погоня была организована с размахом.

– Как это случилось? – спросил я у Генриха, решив узнать подробности похищения.

– Они травили зверя в Двуречной роще, Марция чуть вырвалась вперед, и невесть откуда взявшийся всадник буквально сдернул ее с лошади и умчал в неизвестном направлении. Сопровождавшие ее офицеры клянутся, что секунд через тридцать после этого на них обрушился большой отряд всадников, завязался бой, и только поэтому, дескать, они не смогли сразу организовать преследование.

– А кто были эти всадники?

– Местальгорцы! – лаконично ответил Генрих и лицо его потемнело.

Тем временем мы одолели уже километра четыре, миновав опушку леса Садрика. Император рассчитал верно: если бы похитители свернули направо, путь им закрыл бы широкий и многоводный Пант, единственная переправа через который располагалась километрах в десяти от места нападения, возле деревушки Эльбен, где их наверняка бы заметили и запомнили. Если же ехать прямо, то, переправившись через Дагрэй, они оказались бы зажаты между Пантом и Ассэртским трактом у поста Ста Слепых. Так что самый вероятный путь действительно был на северо-запад – там, пересекши тракт, похитители могли скрыться в лесу Садрика или в болотах вдоль западного берега Коронного озера…

Копыта моей лошади бойко стучали по камням дороги, я удачно выбрал скакуна и по-прежнему мчался во главе погони рядом с Генрихом. Чуть позади меня ехал Кнут, отчаянно нахлестывавший свою лошадку, за ним – остальные. Тракт на несколько километров вперед был пуст, а дальше терялся среди невысокой гряды холмов, поросших густым кустарником. Лес Садрика просматривался насквозь, и я, припоминая, что Двуречная роща похожа на этот лес, ума не мог приложить, как большой отряд похитителей ухитрился организовать там засаду.

Лошадь Генриха внезапно заржала и встала на дыбы. Мы уже подъезжали к холмам, когда из зарослей на нас хлынул поток всадников.

Я ударил шпорами своего коня и успел проскользнуть прямо перед вырвавшимся вперед вражеским солдатом, тот попытался огреть меня булавой, но промахнулся и, кажется, вывихнул руку. Я поднял своего скакуна на дыбы, чуть развернул и бросил в галоп, атакуя неприятеля по флангу. Не без волнения я извлек свою новую шпагу. Первый встретившийся на моем пути местальгорец не успел приготовиться к защите, его голова сказала шее последнее «прости», и на этом схватка для него закончилась. Я увернулся от клинка второго, третий нанес длинный рубящий, удар, но тоже промахнулся, лишив моего коня роскошной гривы, после чего сам лишился руки. С четвертым мне пришлось драться не меньше минуты, он был хорошим воином, но, прежде чем судьба разлучила нас, я успел наделать в нем несколько лишних дырок. Следующий противник достал меня раньше, чем я его: тяжелая чугунная шишка кистеня скользнула по голове, и на мгновение мир засверкал небывалыми красками. Нанести второй удар ему, к счастью, помешало оседающее тело моей прошлой жертвы, я же, не обращая внимания на набат в голове, описал клинком широкий полукруг, обрубив цепь кистеня, затем последовал короткий прямой выпад – и мой враг ткнулся лицом в гриву своей лошади. После этого на меня насели сразу трое местальгорцев. Доспехов на мне, к сожалению, не было, а кровью я дорожил, так что пришлось отчаянно вертеть конем и шпагой, кроме того, у одного из моих противников была кривая, очень острая сабля, необычайно меня раздражавшая, именно поэтому первым я убил его. Второй излишне понадеялся на прочность своего поруча и попробовал отбить им рубящий удар, за что и поплатился. Третий же их товарищ – редко встречал такую подлость – атаковал не меня, а мою лошадь! Та, естественно, защититься не смогла, а я помочь ей вовремя не успел и, уже падая, рубанул врага по корпусу. Увернувшись от двух-трех ударов проносившихся мимо местальгорцсв, я сбросил тело своего противника с лошади и вскочил в еще теплое седло.

Схватка уже перешла в отдельные дуэли; наши явно одолевали. Я свалил еще одного нападавшего и вдруг заметил выбитого из седла Кнута, на которого наседало шесть всадников, а он что-то орал и размахивал отобранным у кого-то двуручным топором. Кнут был сильным воином, но сейчас положение его было крайне тяжелым. «Человек Человеку – друг!» – решил я и отправился на помощь.

Первого врага мне пришлось убить некрасивым ударом в спину, второй же внезапно поднял своего коня на дыбы, и мой удар, вместо того чтобы распороть ему брюхо, рассек лишь подпругу. Седло немедленно съехало набок, всадник свалился под копыта лошадей, а его обезумевший от боли конь сделал огромный скачок вперед и на мгновение отвлек внимание Кнута. Я видел, как две шпаги местальгорцев рванулись вперед и минимум одна достигла цели. Рука Кнута дернулась, и вот незадача: роняя топор, он ухитрился подрубить ноги моей лошади. Несчастный конь рухнул, подмяв под себя мою правую ногу. Оставшиеся в живых всадники тотчас же переключили свое внимание на меня, и мне пришлось очень несладко. Когда, заработав несколько пинков подкованными копытами и парочку царапин, я выбрался-таки из-под своей лошади, Кнут лежал невдалеке без движения, и таким образом четыре противника целиком и полностью доставались мне. Я нырнул под брюхо ближайшей лошади, распоров его по дороге, и, вынырнув с другой стороны, убил всадника, а пока остальные разбирались что к чему, – успел добежать до отброшенного Кнутом топора и метнуть его левой рукой. После, этого стало еще одним нападающим меньше. Тогда оставшиеся двое передумали драться со мной, последовав за удирающими местальгорцами.