Шотландия. Автобиография - [7]

Близилось окончание четвертого года, и по завершении оного истинный провидец узрел неизбежность грядущей кончины, и отправился, в повозке, влекомой лошадью, ибо был он уже дряхл летами, посетить братию в ее трудах, и случилось это в день в месяце мае… И к тем, кто трудился в тот день на западном берегу острова Айона, обратил он слово свое и сказал так: «В празднование Пасхи Святой, в апреле, недавно минувшем, желал я всем сердцем воссоединиться с Господом Иисусом, даруй Он мне Свое соизволение. Однако, дабы не обернулся светлый праздник скорбью для вас, решил я отложить ненадолго день своего ухода из мира».

Услышав сии печальные слова, монахи преисполнились скорби, и он принялся ободрять их утешительными речами. А по завершении уселся вновь в повозку и обратил свое лицо на восток и благословил сей остров и всех, кто на нем обитает; и с оного дня… даже по сию пору лишены тут коварные аспиды, ядом жалящие, власти над людьми и скотом домашним. Произнеся свое благословение, вернулся святой в монастырь.

По истечении нескольких дней, когда отпраздновали по обычаю день Господень, он возвел очи горе, и лицо сего досточтимого мужа словно преисполнилось света; ведь, как записано, чело просветляется, когда на сердце радостно. Ибо в тот час он единственный узрел ангела Божьего, парящего под сводами часовни…

В конце той же седмицы, то есть в субботний день, досточтимый и его верный прислужник Диармайт отправились благословлять амбар по соседству. Войдя внутрь и осенив крестом стены и лежавшие на полу две груды зерна, святой рек благодарность и присовокупил такие слова: «Хвалю моих собратьев по обету, что и в год, когда предстоит мне уйти от вас, ваши закрома полны».

Услыхав сии слова, Диармайт-прислужник опечалился зело и молвил: «Отец, ныне ты погружаешь нас в скорбь безмерную, напоминая столь часто о своем уходе».

И отвечал ему святой так: «Есть у меня слова тайные, каковые, если поклянешься никому до моей смерти не пересказывать их, открою я тебе, и слова эти — о моем уходе». И когда прислужник, преклонив колени, поклялся, как желал того святой, сей досточтимый муж продолжил: «В святых книгах день сей зовется Шаббат, что значит покой; и поистине сей день есть Шаббат для меня, ибо это последний мой день в сей юдоли, и сулит он отдых после трудов моих тяжких; и посреди ночи грядущей, ниспосланной Господом, уйду я, как сказано в Писании, по дороге предков. Ибо Господь мой Иисус Христос зовет меня, и посреди ночи, по Его зову, уйду я к Нему. Так открыл мне Сам Господь…»

Как отзвучали сии горькие слова, заплакал тогда прислужник. И святой утешал его, сколько было сил.

После сего вышел святой из амбара и двинулся обратно в монастырь, но остановился на пути, в том месте, где и поныне высится крест, поставленный в камне у обочины. И отдыхал святой в том месте, утомленный возрастом своим, о коем упоминалось уже, и узрел лошадь белую, послужное животное, приученное доставлять сосуды с молоком из коровника в монастырь; подойдя к святому, лошадь эта, странно сказать, опустила голову на колени ему (верю я, что надоумил ее Господь, Чьей волей всякая живность сотворена и мудростью наделена); и, словно ведая, что хозяин вскоре покинет ее и она больше с ним не свидится, заплакала сия лошадь, и, будто человеческие, закапали слезы на колени святому, и пена на губах животного выступила. И прислужник хотел было отвести в сторонку скорбящего одра, однако святой воспретил ему и молвил: «Позволь же сей скотине терзающейся излить свою скорбь. Пусть и человек ты, душой обладающий, не узнаешь ты о моей смерти более того, что сам я тебе недавно открыл; а сей твари неразумной — ‘Творец поведал, что хозяин вскоре ее покинет». И со словами этими благословил он лошадь, и та печально пошла прочь.

Тогда и святой побрел далее и взобрался на возвышение над монастырем. Встал он на вершине, вскинул обе руки и благословил монастырь, заповедав: «Место сие, пускай мало оно и неприметно, не только владыки шотландские с их людьми, но и правители чужеземных диких народов с людьми, им подвластными, почитать будут безмерно, а особо почитаемым станет оно для святых, даже иной веры».

С этими словами спустился он с холма и вернулся в монастырь и сел в своей келье за псалтырь; и когда дочитал до тридцать третьего псалма, что гласит: «Я взыскал Господа, и Он услышал меня, и от всех опасностей моих избавил меня», молвил тогда святой муж: «Здесь, в конце листа, закончу я чтение; далее пусть Байтин читает…»

Так сказав, отложил он псалтырь и пошел в часовню к вечерней службе, а когда каковая надлежащим образом совершилась, вернулся снова в келью и остаток ночи провел в постели, а ложем ему служила голая скала, подушкой же — камень, коий до сих пор стоит в изголовье его могилы. Так, отдыхая, передал он через прислужника, единственного, к себе допущенного, последние наказы братии: «Вот мои слова, к вам обращенные, чада мои, и должно промеж вас милосердию быть непритворному; и коли исполните это, как некогда святые отцы, Господь, податель радости, поможет вам, и я, с Его позволения, заступлюсь за вас. И не только что потребно в сей жизни, в изобилии Он подаст, но и блаженство вечное вам уготовано будет, к горним высотам стремящимся…»