Шотландия. Автобиография - [42]

Союз между Англией и Шотландией, 1707 год Даниель Дефо, городской совет Стерлинга, Джордж Локхарт из Карнуэта

В период, о котором идет речь, широко распространилось мнение, что кучка богатых шотландцев организовала объединение шотландского и английского парламентов, преследуя собственные цели. И пусть позднее выяснилось, что союз принес немало пользы и даже выгоды и Шотландии, и Англии, это событие получило неоднозначную оценку, а некоторые националисты сожалеют о нем до сих пор. Не подлежит сомнению, что в месяцы, предшествовавшие заключению союза, народное негодование достигло беспрецедентного накала: приводились многочисленные, обоснованные доводы против, кое-где отмечались мятежи, и властям приходилось это учитывать.

Писатель и агент правительства Даниель Дефо был направлен в Шотландию, чтобы изучить настроения в стране. Ему вменялось общаться с народом и убеждать шотландцев поддержать унию, каковую он сам считал выгодной для обоих королевств. С немалым изумлением он обнаружил, что шотландцы отнюдь не разделяют его воззрений, даже в Эдинбурге.

Я пробыл там недолго, но услышал громкий шум и, выглянув наружу, увидел, что по Хай-стрит движется огромная толпа, и барабанщик впереди, и все они вопят и кричат, что Шотландия должна быть заодно. Никакой унии! Никакой унии! Английские собаки — и тому подобное.

Не могу сказать, что у меня не возникло дурных предчувствий, да и печальная участь г-на де Витта не выходила из головы (этот голландский государственный деятель был растерзан толпой в Гааге. — Ред.), особенно когда сия толпа накинулась вдруг на некоего джентльмена, который имел неосторожность сказать что-то, что им не понравилось, прямо под моим окном.

Он отважно защищался и звал на помощь стражу, каковая оказалась неподалеку и с готовностью обнажила клинки и двинулась на толпу. В итоге они спасли джентльмена, а того, кто на него нападал, забрали в тюрьму.

К тому времени уже весь город был охвачен недовольством. В стражников летели угрозы и камни, а еще толпа затушила все огни, и потому никто не отваживался выходить да улицу, да и в окнах свет не зажигали из опасения, что кто-нибудь швырнет камень.

Петиция от городского совета Стерлинга, возражающая против унии, типична для настроений в шотландском обществе тех лет.

18 ноября 1706 года

ЕГО МИЛОСТИ ИХ ВЕЛИЧЕСТВ ВЫСОКОМУ КОМИССАРУ И ПАРЛАМЕНТУ

нижайшее обращение от провоста, бальи,

городского совета и прочих обитателей города Стерлинг

Обсудив и рассмотрев великое дело объединения двух народов, о котором много говорилось в печати, рассудили мы, что нашей наипрямейшей обязанностью перед сей страной и ее жителями является выражение нашего отношения к сему делу, каковое смеем покорно представить вашей милости и достопочтенному парламенту. Желаем мы истинного мира и дружбы и ненарушимого соседства с Англией… однако полагаем мы, что союз, каковой ныне хотят заключить, ляжет тяжким бременем податей на сию страну, ведь всякие выгоды свободной торговли покуда существуют лишь на бумаге, да и будут определяться англичанами в парламенте Британии, а последние, если пожелают, смогут изрядно воспрепятствовать нашей торговле, если та покажется им помехой.

Еще союз этот может оказаться разрушительным для наших мануфактур, губительным для нашей веры и церкви, а также для наших прав, законов, свобод и для всего, что мы столь ценим. Почему должны мы подчиняться и повиноваться тем, чьи интересы и чьи принципы, каковых они истово придерживаются, могут привести к тому, что мы и остальные королевские города сей страны лишимся в значительной степени нашего основополагающего права быть представленными в законодательной власти, хотя наше государство одно из старейших в мире, и получится тогда, что наши прославленные патриоты понапрасну проливали в его защиту свою кровь? Наш парламент есть то, что нам дорого, и если его устранить, окажемся мы и вся страна под ярмом, какового не сможем вытерпеть, а роковые последствия этого жутко даже воображать…

Якобит и противник унии Джордж Локхарт описал Эдинбург 1706 года, в последние дни дебатов относительно союза.

В эти дни… Парламентский переулок и внешний двор парламента запружены людьми всякий день, когда собирается парламент, и людей множество, все выкрикивают что-то против унии и бросают весьма вольные упреки тем, кто ратует за ее принятие: комиссара (маркиза Куинсберри. — Ред.), когда он шел к зданию, проклинали и бранили в лицо, а герцога Гамильтона (лидер Национальной партии. — Ред.) всегда сопровождают бесчисленные добровольные помощники и вообще молодые люди, когда он идет от парламента к аббатству или обратно, и все желают ему бороться за страну и не отступать. А накануне 23 октября три или четыре сотни таких сопровождающих, едва герцог от них ушел, двинулись все вместе к дому сэра Патрика Джонстона (их «ненаглядного» провоста, одного из комиссаров, жарко призывавшего к принятию унии и сидевшего в парламенте рядом с депутатами от Эдинбурга), кидали камни в окна, разломали ворота и ворвались в дом, но его самого не нашли, так как он успел бежать, иначе был бы разорван в клочья. Оттуда толпа, каковая значительно возросла в численности, пошла по городским улицам, угрожая расправой всем, кто поддерживал унию, и так продолжалось четыре или пять часов; только ближе к трем часам утра отряд стражи был отправлен к воротам Нетерброу-Порт, чтобы отогнать людей и оборонять здание парламента. Нельзя описать в словах, сколь велик был испуг придворных, когда они увидели, что происходит. До сей поры они не верили, или делали вид, что не верят, в недовольство народа унией, но теперь-то убедились и устрашились за собственные жизни, ибо стало ясно, что дело с унией застряло костью в шотландской глотке. Против унии были и молодые, горячие и несдержанные, и старцы, умудренные сединами, и даже солдаты, когда выдвигались к воротам Нетерброу, говорили, как передавали, друг другу: «Почему должны мы разгонять тех, кому дорога наша страна?» и «Пусть у нас есть приказ, мы и сами знаем, что делать». Когда толпу рассеяли, стража разместилась в Парламентском переулке, у Уэйхауса и ворот Нетерброу-Порт, армия же, как пехота, так и конница, пошла маршем к Эдинбургу, и так продолжалось во время всей парламентской сессии: комиссар (будто его вели на виселицу) каждое утро проходил от здания парламента до Креста (где ожидал его экипаж) между двумя шеренгами мушкетеров и отправлялся оттуда в аббатство, а Конная гвардия окружала карету, а под вечер к ней присоединялась и пехота…